Часть первая
ФАТИЙЯ АР-РУЗАЙНА (Fathiya Ar-Ruzaina)
Мать Усмана, камикадзе, убитого до того, как он взорвал себя. 26.10.2001
"Никто не хочет, чтобы его сын погибал, но мученичество - это долг каждого палестинца"
"Уже долгое время Усман (Uzman) хотел быть мучеником". Потеряв двоих из своих пятерых детей в столкновениях с израильтянами, 50-летняя Фатийя, наконец, согласилась с его выбором. "Хотя своему отцу он ни разу не сказал об этом, мне он рассказывал обо всем. И детям своим. Он знал, что они не смогут понять его, но разговаривал с ними так, словно ждал от них разрешения. Я не могла сказать ему "нет". Он бы не послушал меня". В конце октября 24-летний Усман, нагруженный взрывчаткой, вместе с другими двумя активистами ХАМАС направлялся к еврейскому поселению, расположенному на севере Сектора Газы. Им не удалось осуществить задуманное, так как их убили до того, как они смогли взорвать себя.
Усман, укладчик изразцов и победитель соревнований по тяжелой атлетике, оставил дома своих родителей, жену, пятерых детей и еще одного не рожденного малыша в чреве матери. Пять лет назад погиб его брат Айман (Ayman). Обвиненный израильской армией в пособничестве проведению нападения, осуществленного террористом-самоубийцей, в результате которого в Бет Лиде погибло 25 израильских солдат, Айман был застрелен агентом Национальной Палестинской Автономии в рамках проводившейся в то время Арафатом кампании по уничтожению исламских организаций. Несмотря на эти две трагедии, в скромном доме каменщика Диб Ар-Рузайна (Dib Ar-Ruzaina) не чувствуется подавленности. Некоторое смирение - да. Фатийя готова к смерти своего третьего сына? "Мы не знаем когда, но все мы умрем. Мне уже безразлично. Никто не хочет терять своего сына, но принять мученическую смерть, защищая свою землю - это долг каждого палестинца. Я горжусь тем, что Усман попал на небеса".
НАХВА МУХАННА
Мать Али, погибшего мученической смертью при проведении террористического акта в возрасте 21 года. 30.12.2001.
"Он говорил мне о восшествии на небеса. Он мечтал о том, что женится, но без невесты".
В письме, написанном перед самой смертью, Али Муханна (Ali Muhanna) просил, чтобы его поминки отметили так, словно это была свадьба, чтобы никто не плакал, и всех угощали бы соком и сладостями. А еще он попросил своих сестер, прежде носивших брюки и не покрывавших голову платком, чтобы они надели длинные платья и платки.
Чувствуется, что вся семья старается выполнить все его пожелания. 30 декабря прошлого года Али был одним из спутников Исмаила Абу аль-Кумсам (Ismail Abu al-Qumsam) при переходе через границу на израильскую территорию, на которой они погибли прежде, чем успели провести операцию. Ему был всего лишь 21 год.
Его старший брат 25-летний Лоаи (Loai), юрист по образованию, но в настоящий момент - безработный, вспоминает прошлое: "Али был очень религиозным и воспитанным мальчиком. Он хорошо понимал, что хочет умереть как мученик. Ему очень понравилось быть здесь, в Газе, во время первой Интифады. Он постоянно ходил то там, то тут и просил, чтобы ему рассказывали о событиях тех дней. Он не выносил, что кто-то умирал, в то время как он продолжал жить".
Его мать, 43-летняя Нахва, также прекрасно понимала, что рано или поздно, Али принесет себя в жертву. "Он часто подходил ко мне, клал свою голову мне на колени и говорил мне о мученичестве и восшествии на небеса. Он мечтал о том, что женится, но без невесты", - вспоминает она. Даже Саид, его отец, сотрудник палестинских служб безопасности, знал о намерениях своего сына. За три месяца до смерти Али подошел к отцу и сказал, что примет участие в одной из миссий мучеников-самоубийц. "Я смотрел телевизор, когда он сказал мне об этом. Поговорив с ним, я ответил, чтобы он сделал то, что считает нужным. Я поднялся, дважды поцеловал его и попрощался. Он вернулся через два часа и сказал, что его черед еще не настал".
Несмотря на суровость воина, у Саида до сих пор встает ком в горле. "В тот, последний раз, - продолжает он свой рассказ, - он не сказал ничего. Просто зашел кол мне. Движения его казались странными, он просто сказал, что уходит помолиться в мечеть. Тогда я не понял, что Али пришел в последний раз повидаться со мной". Не совсем правда то, что он ничего не сказал. Выйдя от своего отца, он прошел в кухню, чтобы попрощаться с матерью. Съев банан, он попросил свою мать, чтобы она застегнула ему пуговицу на куртке. Руки у Нахвы были заняты, и она ответила ему, что не может сделать этого. Она лишь потом поняла, что он хотел показать ей, что у него там была взрывчатка.
Али был членом Национального Совета Сопротивления, новой организации, состоящей из боевиков Аль-Фатх и других группировок. "Это странно. Хотя прежде Аль-Фатх и проводила подобные операции, они более типичны для группировок ХАМАС или Исламский Джихад", - говорит Муханна-отец. Он обманывает сам себя. Лишь с начала года "Бригада мучеников Аль-Аксы", ветвь Аль-Фатх, приняла участие, минимум, в 10 из 31 акций, проведенных камикадзе.
КИФАЙЯ АЛЬ-АЙРАМИ
Мать Тайзира, боевика-самоубийцы из ХАМАС; женат, трое детей, 26.11.2001.
"Если бы мы знали, что он собирается сделать, никогда бы не позволили ему уйти".
Прошло уже шесть месяцев с того дня, когда умер его отец, но маленький пятилетний мальчик Фареш (Faresh) до сих пор, смотря на фотографию Тайзира Аль-Айрами (Taisir Al-Airami), спокойно говорит: "Как дела, папа? Я хочу пойти с тобой". Кроме Фареша в доме есть еще двое детей. "Малыши не переставая что-нибудь просят, а его здесь нет и некому выполнить их просьбы. Почему он сделал это?", - постоянно задает себе вопрос Кифайя (Kifaya), бабушка Фареша и мать Тайзира.
26 ноября 2001 года 25-летний безработный Тайзир подорвал себя при входе в индустриальную зону в Эреце, расположенную на севере сектора Газы и контролируемую Израилем, в этом районе работало много палестинцев. Ответственность за проведение операции, в результате проведения которой два человека получили ранения и один - Тайзир - погиб, взяла на себя группировка ХАМАС. "Если бы мы знали, что он собирается сделать, никогда бы не позволили ему уйти", - говорят сегодня его родные.
В отличие от других семей, которые видят в мученической смерти своего сына повод для гордости, в доме Аль-Айрами чувствуется дух подавленности, отчаяния, угнетенности. Кифайя Аль-Айрами до сих пор оплакивает смерть своего сына. "Он не был особо религиозным, - уверяет она. - Он молился иногда, если проходил мимо мечети, помню, что, когда я видела его в последний раз - ночью, за день до его смерти - он читал Коран, но не знаю, кто смог убедить его подорвать себя. У него почти не было друзей, и разговаривал он, лишь когда к нему кто-нибудь обращался". Но уже прошло то время, когда живые бомбы были религиозными фанатиками. Отсутствие надежды и обострение конфликта уже являются для многих достаточными причинами, чтобы уйти из жизни. За девять лет, прошедших с самой первой операции, проведенной самоубийцей в одном из кафе на Западном берегу реки Иордан (это произошло 16 апреля), палестинские камикадзе стали совсем другими.
Традиционно, те кто взрывал себя во имя славы Аллаха, были глубоко религиозными, неженатыми молодыми людьми, не имевшими детей. За последние три года, напротив, несколько отцов семейств, также как и Танзим, подорвали себя. Несколько раз такие операции проводили даже женщины.
"Нам больше нет необходимости искать себе добровольцев", - говорил недавно в интервью одному американскому журналу руководитель ХАМАС Абдель Азиз Рантизи (Abdel Aziz Rantisi). Тайзир также никогда не походил на того, кто родился для того, чтобы убивать израильтян. "Я могу вспомнить лишь один случай, когда он был полностью одержим яростью, - говорит его мать. - Мы смотрели телевизор, и в новостях говорили о том, что с нами делают израильтяне. Тайзир бросил свою тарелку с едой, подошел, возмущенный, к телевизору и в бешенстве начал бить по нему". Это случилось лишь один единственный раз, но ситуация на севере Газы уже раскалилась настолько, что несложно представить себе, что почти любой готов пожертвовать своей жизнью. Матери, подобные Кафийи, лишь говорят: "Аллах избрал его как мученика".
(продолжение следует)
