Это должно было случиться. И это случилось. Худшее из того, что можно было предположить. Девушки, которые с ангельской улыбкой соглашаются умереть, забывая, что при этом они убивают себе подобных. Молодые палестинки с лицами монахинь, завидующие своим сестрам, которые уже попали на небо, где купаются в благодати. Молодые израильтяне в касках, вооруженные, молчаливые, словно отсутствующие и похожие на роботов, - они отдают свои жизни, уже превратившись в сомнамбул. Женщины, скорбящие матери Израиля, которые бросают гневные взгляды на то же самое небо и требуют объяснений, за что их отцы, мужья или дети, выжившие в лагерях смерти, наказаны в собственном государстве. Люди в масках, что, крича, дефилируют перед камерами.
Я видел подобные сцены в Дублине, и я спрашиваю себя, как прокомментировать ситуацию на Ближнем Востоке и остаться при этом политкорректным.
В самом деле, Дублин - единственный город, где в честь персонажа романа учрежден ежегодный праздник. Речь идет о Леопольде Блуме, еврее, герое знаменитого "Улисса" Джеймса Джойса. День Блума - в июне. Для автора романа положение еврея было сродни положению ирландца и положению "проклятого". Проклятие┘
Однако я не могу успокоиться на этом. Можно сломать термометр, потому что он показывает: у вас жар. Можно не щупать пульса, чтобы не знать, бьется ли сердце. Можно проклясть палец, который указал вам на пожар, а можно - смотреть на пламя. Можно, наконец, пожелать смерти тому, кто приносит дурные вести. А затем можно понять, что ты болен, что сердце - хрупкая вещь, что огонь горит и что дурная весть не была ложной. Другими словами, я понимаю, что процесс освещения ближневосточного конфликта в СМИ, несмотря на свою навязчивость, скорее заставит нас в ужасе отшатнуться от происходящего, чем поверить в это.
Но попробуем мыслить трезво, если это еще возможно. Предположим, что Ясир Арафат (Yasser Arafat) - фигура ненадежная, предположим, что он - лжец, как о том говорится; что у него не было достойных мотивов, чтобы отвергать соглашения в Табе - благодаря которым он мог уже быть во главе Палестинского государства; предположим, что прогулка Ариэля Шарона (Ariel Sharon) по площади Мечетей в Иерусалиме - еще недостаточный повод для начала Интифады, хорошо подготовленной; предположим, что число израильских поселений на территориях, подконтрольных палестинцам, отнюдь не увеличивалось, что в этом не было ни провокации, ни унижения; наконец, предположим, что Ариэль Шарон никогда не был противником соглашений в Осло, Вашингтоне, Кемп-Дэвиде и Табе, и что, верный себе, он не искал поводов разрушить структуры и пошатнуть власть Палестинской автономии. В самом деле, если думать так, то останутся только "антитеррористические операции", "акции возмездия" или репрессии, как вам угодно, осуществляемые израильтянами. А эти методы мы разоблачали, начиная с войны в Алжире, и по-прежнему, не можем с ними согласиться, не отступив от своих принципов.
Хуже того, во время Второй мировой войны, когда речь шла о борьбе с абсолютным злом, с нацизмом, некоторые из нас не могли смириться с бомбардировкой Дрездена, ни с Хиросимой. Даже во имя правого дела, некоторые методы нельзя принять. Можно быть преступником и бороться с преступностью. Это утверждение применимо к обеим враждующим сторонам. Поскольку у палестинцев есть все основания считать израильскую оккупацию невыносимой несправедливостью. Это, однако, не дает им права прибегать к терактам-самоубийствам против мирных граждан Израиля.
Как ведут себя СМИ в данной ситуации? Они отражают лишь все самое эффектное: интенсивность репрессий и их последствия, т.е. руины палестинских городов. Тем временем, ходят слухи о массовых убийствах, настойчивые, хотя и скрытые покровом тайны. Я не думаю, что наши средства массовой информации, особенно, радио и телевидение в состоянии быть объективными при освещении событий подобного рода. Я не думаю, что человек с камерой сможет прервать это кровавое зрелище, чтобы напомнить о мерзких живых бомбах, например о той, что взорвалась на Пасху и жертвами которой стала семья, один из членов которой входил в арабо-израильскую культурную организацию.
Может быть, французские СМИ хуже других? Конечно же, нет. В Италии, знаменитая журналистка Ориана Фаллачи (Oriana Fallaci) кричит о том, что "ей стыдно за недостойное пропалестинское поведение" ее собратьев, римских интеллектуалов, миланских синдикалистов и епископов Ватикана. Перед моими глазами лежат англосаксонские репортажи из "The Independent", "The Guardian", "The Times", "The Irish Times", "The Financial Times", в которых разгорелась полемика вокруг массовых убийств, совершенных в Дженине и относительно числа жертв. Приводится свидетельство израильтянина: "Я солдат, парашютист, это моя третья война после Дня Искупления и Бейрута, но последние 11 дней боев в Дженине - это худшие дни в моей жизни". Далее следуют ужасные рассказы палестинцев, они занимают целые страницы и сопровождаются фотографиями.
Иногда авторы этих текстов не знают меры. Именно на страницах этой прессы британский поэт Том Полин (Tom Paulin), оксфордский профессор и "литературная" звезда Би-Би-Си, возжелал убийства всех бруклинских евреев, ставших ультрарелигиозными колонистами в Израиле. Он и дальше продолжал призывать к убийству. Что касается нобелевского лауреата по литературе, португальского коммуниста - сталиниста Жозе Сарамаго (José Saramago), то он надолго скомпрометировал уважаемую делегацию писателей, попросту сравнив Рамаллах с ┘ Освенцимом!
В противоположном лагере, не заходят так далеко, но бывший премьер-министр Израиля Беньямин Нетаньяху (Benyamin Netanyhaou), нашел, что Ариэль Шарон еще слишком "мягок" с Арафатом, а генерал Эфи Эйтам (Effi Eitam), который присоединился к правительству Шарона, заявил, что нужно стереть с карты все деревни и города, где скрываются террористы. Эти заявления свидетельствуют о деградации и ведут и тех и других к общему слабоумию. Безумие сторон достигает равновесия и ведет в никуда. Но и другие, более "благонамеренные" инициативы могут заставить израильтян и палестинцев думать о том, что друзья-пацифисты отвернулись от них. Например, призыв "к мораторию на научное и культурное сотрудничество с Израилем", выброшенный сотней французских исследователей, который может вызвать раздражение у израильских ученых, чьи пацифистские настроения известны. Они ждут признания, а не отказа. Это означает, что наши ученые вполне могли бы прийти в негодование от цинизма США, бессилия ООН и разделения между европейцами.
Протесты против политики Шарона, отнюдь не означают абсолютной поддержки всех палестинцев без исключения. Из этого также не следует, что Арафат - это Мать Тереза, люди из "Хамас" - "Движение "Эммаус", а "Исламский джихад" - это "Свидетели Иеговы". По правде говоря, в арабском мире вообще нет ничего подобного. Но в глубине души каждого из нас живет чувство, что Израиль может обрести законность лишь после соответствующего признания со стороны соседей (что и было ему предложено на последнем саммите Арабской лиги в Бейруте). И что Израиль ввиду своей древней и новейшей истории не может вести себя как любое западное колониальное государство начала XX века. Но с 1967 года, после того как была выиграна война на выживание, страна ведет себя именно так. Если бы речь шла о том, чтобы убедить большинство израильтян согласиться с решениями саммита в Бейруте, следовало бы предложить им дать самую трезвую оценку нынешних действий правительства. Правда состоит в том, что Шарон хотел покончить с терактами-самоубийствами, а их число только возросло; он хотел безопасности, а все израильтяне живут в страхе; он хотел разделаться с Арафатом, а превратил его в мученика и величайшего героя арабского мира. Правда состоит в том, что после того, как Шарону удалось убедить Джорджа Буша-младшего (George W. Bush), что крестовый поход против "империи зла" требует уничтожения не "Хамас" и не "Исламского Джихада", но одного лишь Арафата, израильский премьер-министр смог лишь скомпрометировать борьбу с терроризмом и позицию США в арабо-мусульманском мире и в европейских странах. Он также хотел защитить евреев в диаспорах, но лишь усложнил им жизнь.
Когда столь варварские методы не достигают целей, остается лишь отчаяние. Именно от отчаяния СМИ начинают искать козла отпущения. С другой стороны, в мире наблюдается тенденция к смешению понятий "антисионизма" и "антисемитизма", совершается плавный переход от отрицания Шарона к отрицанию Израиля. С этим нужно непрестанно бороться, по причинам, которые христианской Европе известны лучше, чем кому-либо, а также потому, что антисемитизм стал одной из причин образования государства Израиль. Арабский мир должен задуматься над этим. Каждое новое проявление антисемитизма во всем мире прибавляет нового сторонника политики Шарона в Израиле. Борьба за мир идет через борьбу против антисемитизма.