"Die Welt": После распада СССР заметно изменилась и жизнь мусульман в России. Что Вы считаете достойным особого упоминания?
Гайнутдин: Мы получили свободу вероисповедания и начали возрождать наши религиозные традиции. В советские времена в стране не было ни одного мусульманского учебного заведения, где бы могли получать подготовку мусульманские священники. Сегодня таких заведений - 114. Мы открыли курсы по изучению ислама, воскресные школы. Мы раздаем Коран и другие исламские писания, что раньше нам было запрещено. За короткий период времени мы создали 6 000 новых религиозных организаций, построили более 5 000 мечетей. Количество верующих росло практически ежедневно, прежде всего, по той причине, что к нам приходит очень много молодых, образованных людей. В некоторых регионах создаются новые мусульманские общины из представителей славянских народов, в том числе из русских, которые принимают ислам. Все это происходит без осуществления миссионерской деятельности. Если русские или представители других национальностей обращаются к исламу, то только потому, что они сами хотят стать мусульманами.
"Die Welt": Сколько сегодня живет мусульман в России?
Гайнутдин: По оценкам независимых институтов, примерно 20 миллионов человек. Только в Москве официально зарегистрирован один миллион, но всего здесь, скорее, полтора миллиона мусульман. Их число растет в связи с высокой рождаемостью и трезвым образом жизни.
"DIE Welt": Как реагирует русская православная церковь на усиление ислама в России?
Гайнутдин: Русское православие уважает ислам и мусульман нашей страны. Оно понимает, что ислам его партнер, его союзник. Эти отношения взаимной толерантности и уважения существуют уже не одно столетие. Церкви и мечети строятся рядом, христианская и мусульманская культуры обогащают друг друга.
"Die Welt": В последнее время именно в Москве кавказцы и азиаты, преимущественно мусульмане, подвергаются нападениям скинхедов. Как Вы объясните это?
Гайнутдин: Это не имеет ничего общего с религией. Тяжелые социальные проблемы толкают представителей той или иной национальности на путь радикализма, экстремизма. То, что повторяется там или здесь, в Москве, я рассматриваю как выражение беды, которая обрушилась на наше общество: в экономике, в социальном плане. Люди хотят мстить представителям других культур, других национальностей за то, что те оказались активнее и потому успешнее. Они разочарованы тем, что пришлые мусульмане успешнее ведут бизнес на рынках. Им завидуют, так как эти люди активнее, в большей степени настроены на работу. Есть и националистические и шовинистические силы, которые используют это для дестабилизации ситуации, но в этом нет никакой религиозной подоплеки.
"Die Welt": Какие течения распространены в России больше всего. Существуют ли экстремистские течения, которые могли бы угрожать стабильности в стране?
Гайнутдин: В России живут, прежде всего, сунниты, которые делятся на хафидов, проживающих, прежде всего, в Татарии, Башкирии, Сибири, на Дальнем Востоке и в европейской части России, и хафидов на Северном Кавказе. В последние годы в России появились также шииты - беженцы из Таджикистана и Азербайджана.
"Die Welt": В связи с войной на Кавказе говорят также о ваххабитах.
Гайнутдин: Никто не называет сам себя ваххабитом. В последние годы мы наблюдаем на Северном Кавказе распространение влияния радикального крыла суннитов. Сунизм подразделяется на четыре школы. Представителей одной из них, которая особенно распространена в Саудовской Аравии и в странах Персидского залива, называют ваххабитами. Они относятся к радикальному направлению, которое распространилось сначала на Чечню, а затем на Дагестан. Исламская духовность никогда не занимала радикальных позиций, она всегда осуждала экстремизм, радикализм и в еще большей степени терроризм. Поэтому проникновение экстремистских идей в широкие массы мусульман удалось предотвратить. На Северном Кавказе так называемый ваххабизм все-таки нашел распространение.
"Die Welt": ┘ и привел к войне против России?
Гайнутдин: Нет, в Чечне нет религиозного конфликта. Есть, напротив, причины социального и политического характера. Ислам - это религия, и эта религия имеет столь же мало общего с терроризмом, что и христианство, иудаизм или другие религии. Но есть террористы, преступники, которые прикрываются исламом, чтобы захватить власть. Мы считаем это преступным.
"Die Welt": Как Вы оцениваете действия российского руководства в том плане, чтобы положить конец конфликту?
Гайнутдин: Любая война заканчивается мирными переговорами. Чеченский конфликт военным путем тоже не разрешить. Россия должна встать на путь мирного решения. Пролито уже столько крови, но Шамиля Басаева, Хаттаба и других так и не схватили. Поэтому исламская духовность придерживается той позиции, что боевые действия должны быть прекращены и начаты мирные переговоры. Необходим компромисс.
"Die Welt": Как известно, Россия принимает участие в антитеррористической коалиции. В скором времени она может нанести удар по таким исламским государствам, как Иран или Ирак. Какими, на Ваш взгляд, могут быть последствия этого?
Гайнутдин: Если коалиция подвергнет бомбардировкам Ирак, Иран, Судан или Ливию, исламский мир воспримет это как третий поход против ислама. Даже те, кто сегодня с пониманием воспринимает действия Соединенных Штатов в Афганистане, изменят свою позицию и еще теснее сплотятся вокруг ислама. Мусульманский мир неоднократной заверял, что от него не исходит никакой угрозы. Если все же существуют опасения, ему надо противопоставить иную идеологию, иные ценности. Мы, ведь, видим, что западная культура, невзирая на все богатство и несмотря на свои высоко развитые технологии, находится в упадке. Мы видим на Западе наркоманию и алкоголизм, утрату ценностей и падение морали. Нет прочных семей, нет воспитания детей. Здесь ислам может подать пример.
"Die Welt": Негативная оценка Запада совпадает в широком плане с тем, как его оценивает Русская православная церковь. Та видит "агрессию" против России также в действиях католической церкви. Вы разделяете эту точку зрения?
Гайнутдин: Я по своей натуре либерал. Я и впредь буду поддерживать партнерские отношения с католической церковью в России. Ее органы действуют на конституционном поле, у нее в России столетняя история. Мы будем продолжать развивать наши отношения, сохраняя при этом в качестве приоритетных отношения с православием.
