Необходимой оказалась одна-единственная фраза, сопровождавшаяся свистом и возгласами неодобрения, которая должна была продемонстрировать весь масштаб путаницы в схеме зависимости и мощи, и показать дилемму лояльности и противоречивости политики, перед которой оказался президент. Фраза эта принадлежит Полу Вульфовицу (Paul Wolfowitz). Она была произнесена в тот необычно жаркий понедельник на прошлой неделе с трибуны в западной части Капитолия, там, где обычно приносят присягу президенты. "Страдает и гибнет также немало и безвинных палестинцев, - сказал Вульфовиц, - то, что мы признаем этот факт, имеет решающее значение". Многотысячная толпа, до этого момента дружелюбно настроенная к оратору и усердно размахивавшая бело-голубыми израильскими знаменами, не ожидала этой фразы. От Вульфовица, который, собственно, является одним из них: ведь, он непоколебимый друг.
Израиль - отъявленный противник Арафата (Arafat), сторонник жесткой линии. Так что демонстранты бушевали. Это стало для аналитиков несколько дней спустя предметом пережевывания при классификации глубины поражения, при попытке подсчитать численность остающегося войска президента. А поскольку в конце прошедшей недели на улицы Вашингтона снова вышли демонстранты, чтобы протестовать против президента и американской внешней политики, поскольку раздается ругань в кабинетах Сената, поскольку острее становится тональность комментариев в средствах массовой информации - эти дни по всем названным причинам можно, видимо, рассматривать как поворотный момент. Дни, когда неограниченная поддержка Джорджа Буша (George Bush) пошла на убыль, когда президент должен был решиться на свой внешнеполитический курс и, тем самым, на то, как его страна должна обращаться с остальным миром.
Удары, которые достигают цели
По этой причине Вульфовиц - хороший пример. Дело в том, что заместитель министра обороны вне всяких подозрений, когда речь идет о лояльности по отношению к Израилю и энергичной внешней политике. Иными словами, президент послал Вульфовица выступить перед сторонниками Израиля, которые оказались в замешательстве от новой твердости администрации по отношению к премьер-министру Шарону (Scharon). Но поскольку в тот же день государственный секретарь Пауэлл (Powell) вел переговоры в Иерусалиме, можно было наблюдать любопытную двойственность позиции. В итоге, когда Вульфовиц сообщил, что Шарон тоже должен остерегаться, произраильская фракция почувствовала неэффективность своего протеста.
Теперь свидетелями этой пробы сил можно стать по всему Вашингтону, да уже и по всему миру, если принять во внимание то, что в случае, когда Шарон стал сопротивляться предписанию Буша о выводе войск, а Арафат закапризничал, речь шла ни о чем ином, как об испытании на силу и волю. Буш сам поставил себя в такое положение, вызвав в конце прошлой недели сначала ужасную какофонию мнений по поводу американской ближневосточной политики, а затем решившись на твердый курс по отношению к Израилю. О "провале доктрины Буша" писала "New York Times", имея в виду выдвинутое президентом правило, что все террористы или симпатизирующие терроризму заслуживают одинакового обращения. Газета насмехалась: требование о "немедленном отводе" войск является, вероятно, максимально расширенным толкованием фразы президента "с той поры, когда он давал определение понятия секса с помощью предшественника". "Washington Post" дает знать президенту, что тот получает урок "своей собственной ограниченности". А в кругу крупных и изысканных внешнеполитических аналитиков нью-йоркского "Concil on Foreign Relations" один из этих людей сухо заметил: "Теперь он в тупике, я не знаю, как он собирается из него выходить".
Эти удары достигают цели. Но особенно болезненным для Буша должна быть встающая перед глазами сцена с Вульфовицем, поскольку она вызвала недовольство не только друзей Израиля (сторонников республиканцев среди них традиционно никогда не было много), но также и любимых внутриполитических группировок Буша: христианских правых. Дело обстоит так, что в последние месяцы произраильское лобби получило сущетсвенную поддержку со стороны христианских консерваторов, из недр которых вышел Буш. Эта группировка видит как библейски подтвержденное право Израиля на землю обетованную. И даже если они, сомневаясь, все же будут голосовать за республиканского кандидата, Бушу будет больно при мысли, что на правом фланге его электората царит такое неудовольствие.
Иными словами, сначала рекогносцировка на этом правом флаге, у неоконсерваторов. Визит к Биллу Кристолу (Bill Kristol) и Ричарду Перлу (Richard Perle). Они, видимо, приложили больше всех сил, чтобы тональность, которую издает в последние месяцы Вашингтон, была такой резкой. Перл - бывший заместитель министра обороны при Рональде Рейгане (Ronald Reagan). Он известен как "князь тьмы" и сидит обычно дома.
В эти дни Перл очень много ездит. Он ездит по странам Азии и Среднего Востока, а когда бывает в Вашингтоне, не устает пропагандировать свои идеи по поводу смены режима в Ираке. Перл рассматривает ближневосточный конфликт и Ирак как две разные проблемы. Если он и допускает связь между ними, то лишь в контексте, что террор против Израиля скорее всего можно прекратить, нанеся удар по Саддаму Хуссейну (Saddam Hussein) как спонсору этого террора. Перл неохотно говорит об администрации публично - просто его влияние очень велико, его мнение имеет громадное значение. Но он говорит о европейцах и их роли, он говорит о маргинализации классической внешней политики и перевороте во взглядах в США после событий 11 сентября. Перл не делает секрета из того факта, что он стал евро- противником: он больше не доверяет старым союзникам. И он, разумеется, друг, если даже не идеолог, неоконсерваторов, согласно которым альянсы, конечно, это хорошо, но как самоцель они не играют больше никакой роли.
Офисы мини-князей
Билл Кристол собрат Перла по духу. Он тоже проводит разведку в дальних эшелонах внешнеполитического истеблишмента в Вашингтоне и занимается поиском новой, великой стратегии для гигантской державы США. "Либеральная, имперская роль" - это, по его мнению, то, к чему стоит стремиться внешней политике США. Насколько опустошительным может быть активное вмешательство, показала, говорит он, ближневосточная катастрофа.
Нападки на президента справа настолько сильны, что Буш в конце прошлой недели смягчил свою жесткую позицию и снова подал Шарону сигнал примирения, вслед за чем тут же последовали обвинения в нерешительности и в отсутствии цели. Эти нападки идут теперь из Сената, из офисов мини-князей Вашингтона, решающих вопросы внешней политики США, даже если эти князья пока не решились на публичные заявления.
Какую позицию займет Буш? Стремительная атака на внутренние позиции власти, Белого дома и конкурирующих министерства иностранных дел и министерства обороны. В министерствах с трудом скрывают противоречия. Пауэлл против Рамсфельда (Rumsfeld) - такова, прежде всего, диспозиция сражения. Действительно, близкие к президенту наблюдатели говорят, что госсекретарь и министр обороны не слишком-то впечатляют главу белого дома. Вопрос здесь в советнике по национальной безопасности и в вице-президенте.
Звонок Буша
В офисе советника по национальной безопасности Кондолизы Райс (Condoleesa Rice) и в штабе вице-президента царит спокойствие, что так типично для эпицентра урагана. Райс жестко следует распорядку дня, а если Джорджу Бушу нужен ее совет, то раздается звонок по внутренней телефонной связи в тональности, которую имеет только звонок президента. Единственный ребенок из скромной семьи с юга страны работает в этом часовом механизме точно и надежно. Ее самым большим политическим оружием является, возможно, то, что она в своем влиянии на президента действительно не встроена в систему. Ее противники, как справа, так и слева, насмехаются над ней как над легковесом.
Чейни (Cheney) в высоких управленческих сферах Белого дома переместили, между тем, на втрое место. Вице-президент потерял в своем влиянии, возможно потому, что Буш уже собирается подыскивать себе нового, свежего заместителя, с которым он мог бы стартовать на второй срок президентства. Тем не менее, у Чейни хорошо подобранный и влиятельный аппарат, который имеет связи с важнейшими органами власти и замыкается на важные стратегические позиции. Стены приемной его советника по безопасности завешены картами Ирака.
Райс, напротив, является, очевидно, до сих пор духовным родственником президента, что касается внешней политики. Чем завершится этот поиск внешнеполитического курса? Буш - политик, действующий по инстинкту, не позволяет заглядывать себе в душу, но иногда он ее открывает. Люди вокруг него тогда говорят о "настоящем Буше", о неотесанном президенте. Одним из таких моментов неотесанности можно было наблюдать в конце прошлой недели, когда Буш встречал госсекретаря с отчетом об итогах поездки на Ближний Восток, после чего потерял дар речи. Наконец, он пришел в себя и сказал недвусмысленно и беззащитно: речь идет о праве на выживание Израиля, Шарон (Scharon) - человек, несущий мир.
