16 лет назад, в 1.23 и 44 секунды, в Чернобыле взорвался реактор номер 4. Последствия катастрофы пришлось устранять долго, но дело далеко не завершено: число заболевших лучевой болезнью людей продолжает расти. В ближайшие годы правительства западных стран выделят 768 миллионов долларов США на строительство второго саркофага на Украине. Стальная конструкция "Shelter Implementation Plan" (SIP) должна накрыть весь блок реакторов, что позволит предотвратить выход радиоактивных облаков в ближайшие 100 лет.
В Германии еще до сих пор чувствуются и политические последствия той катастрофы. Именно сегодня, после подписания федеральным президентом, в ведомостях федеральных законодательных актов будет опубликован и завтра вступит в силу новый закон о прекращении использования в стране атомной энергии. Министр по охране окружающей среды Юрген Триттин (Juergen Trittin) доволен этим "логичным ответом на катастрофу в Чернобыле" и надеется, что в 2003 году в местечке Штаде будет остановлен первый реактор.
В то же время вчера в Берлине нынешнюю чернобыльскую политику федерального правительства и правительств других западных стран подверг один единственный министр, который и является тем человеком, который действительно заставил остановить реакторы. Этот человек - Себастьян Пфлюгбайль (Sebastian Pflugbeil). В 1990 году он был в ГДР министром без портфеля в правительстве Модрова (Modrow), а в настоящее время является президентом Организации по защите от радиоактивного излучения (www.gfstrahlenschutz.de). По словам Пфлюгбайля, есть немало доказательств того, что новый саркофаг над пострадавшим реактором дорогая, но бесполезная вещь. Он считает, что во время взрыва в 1986 году весь ядерный материал был выброшен за пределы здания, в котором находился реактор. Поэтому мало смысла строить в ближайшие годы за полмиллиарда евро новую оболочку. При этом физик ссылается на данные и наблюдения одного из своих российских коллег Константина Чечерова. Этот человек, по словам Пфлюгбайля, "в отличие от всех западных экспертов", бывал в поврежденном здании 1 000 раз, но так и не обнаружил большого количества радиоактивных материалов, о которых говорят.
Согласно официальным данным, на которые, среди прочего, ссылается также Федеральное общество по безопасности реакторов (www.grs.de), случись взрыв в 1986 году в шахте реактора, тогда более 90 процентов сильно радиоактивного материала осталось бы там и в близлежащих помещениях. Следы такого взрыва должны были бы быть отчетливо видны и сегодня, но их, согласно Чечерову, нет. Более того, большая часть оборудования на стенах шахты осталось невредимой, что было бы немыслимо, если бы взрыв произошел рядом.
Чечеров разработал другую теорию. В тот момент, когда мощность реактора в результате ошибки в эксперименте возрастает до уровня, превышающего номинальную мощность в 30 раз (300 000 мегаватт), весь блок реактора взлетает вверх и взрывается в результате цепной реакции примерно на высоте 20 метров над реакторным залом. При обходе реакторного зала Пфлюгбайль и Чечеров обнаружили следы этого взрыва в виде оплавленных материалов и радиоактивного излучения.
Этот совершенно иной подход мог бы иметь драматические последствия. Может оказаться, что 90 процентов ядерного материала выброшено тогда в окружающую среду, а в самом реакторе осталась лишь его малая толика. В таком случае строительство нового саркофага было бы бессмысленным предприятием. Кроме того, такой сценарий имел бы последствия и для оценки рисков, касающихся других, например западных, атомных электростанций. В частности, в сценариях катастроф пришлось бы учитывать наряду с огромной массой превратившегося в пар плутония также воздействие такого ядерного взрыва.
