Нужна была "маленькая победоносная война". Возвращение Чечни в состав России должно было помочь Борису Ельцину, потерпевшему внутриполитическое поражение, одержать победу на выборах. Поводом для первого вторжения в 1994 году было освоение месторождений нефти на Каспийском море. Россия потребовала взять под контроль приносящий прибыль нефтепровод, проходящий по чеченской территории. Ценой этому стала гибель 80 000 человек преимущественно из числа чеченского, но также и русского мирного населения. В 1996 году отряды чеченских партизан заставили Россию вывести свою оккупационную армию. На переговорах удалось добиться восстановления статуса-кво: России обеспечивались права на нефтепровод, а Чечне - ограниченная автономия.
Александра Кавелиус (Alexandra Cavelius), привлекшая к себе два года назад внимание общественности публикацией книги под названием "Лейла" о сербских концентрационных лагерях и лагерях насилия, в своем новом произведении дает возможность высказаться членам одной чеченской семьи, которой не без приключений удалось бежать в Германию. На примере истории этой семьи книга рассказывает об обычаях и самоутверждении гордых кавказцев, буднях, когда советы старейшин определяли судьбу народа, пользуясь традиционным кодексом поведения сравнительно либерального ислама. Но свидетельства членов семьи, прежде всего, говорят о судьбе народа, существование которого находится под угрозой истребления со стороны России.
Мать Субар 1953 года рождения, ее сыновья Мовлади и Умар, дочь Зайра рассказывают о своих надеждах, которые они питали после объявления в 1991 году президентом Дудаевым независимости республики, о своей жизни во время и после первой войны. Благодаря технике коллажа, Кавелиус удалось создать многослойный и пленяющий образ Чечни.
Субар рассказывает о том, как традиционно рано она вышла замуж, как была принята в семье мужа и в 16 лет родила своего первого сына. После развода семья по старым обычаям выдвинула претензии на детей. Субар пробилась в Грозный, чтобы сражаться за своих детей. Ее старший сын вспоминает, какое большое впечатление произвели на него рассказы дедушки о национальных героях, которые в 1832 году вели "священную войну" против русских. Отслужив срочную службу в российской армии, он нашел работу у президента Дудаева: в подразделении специального назначения полиции по борьбе с распространением наркотиков и контрабандой оружия. Как и его всего лишь 16-летний брат, он ушел в партизанскую армию.
Их мать предоставила мятежникам расположение на случай отхода, снабжала их продуктами питания, медикаментами и боеприпасами. День спустя, рассказывает она, Грозный взяли русские, но "с наступлением темноты начиналось время волков". Правозащитник Сергей Ковалев писал тогда в Москве: "Мы имеем здесь дело не с вооруженными бандами, а с вооружившимся народом". Братья рассказывают об изнасилованиях, совершенных российскими военнослужащими, о мирных жителях, которые стали жертвами российских снайперов. В книге говорится о жизни, которую сам не мог бы выдумать ни один автор. Во время облавы в доме мать застрелила трех российских солдат и одного чеченского доносчика. Семья последнего требует с той поры кровной мести за его смерть. Зимой Субар скрывалась у мятежников в горах. С помощью одного друга из правительства ей удалось бежать в Германию. После этого ваххабиты, требовавшие кровной мести, стали преследовать сыновей. Это продолжалось до той поры, пока ей не удалось переправить их нелегально в Германию.
Их место жительства сегодня - пункт по оказанию помощи для представителей чеченского правительства, которые приезжают в Берлин и просят немецкое правительство обратить внимание на их народ - пока без сколь либо ощутимого результата. Запад особо не собирается отказываться от сдержанности в своей позиции и дистанцироваться от российских преступлений. Он хочет продолжать с Россией бизнес.
"Время волков" - волнующая книга, полная испытанного на своей собственной шкуре опыта бессмысленной российской насильственной политики в Чечне. Одновременно это книга о, вероятно, самых серьезных последствиях этой политики: усилении в стране фундаментализма.
