Он выдерживает полчаса, потом наклоняется вперед. Кладет голову на сложенные крест-накрест руки, закрывает глаза, будто собирается заснуть на этой исцарапанной деревянной доске совсем у стеклянной перегородки, которая отделяет его от жизни там, на свободе. Михаил Зохов, имя которого в действительности совершенно другое, находится в камере для посетителей 09 пересылочной тюрьмы Берлин-Кепеник, меж голых стен, исцарапанных клятвами в любви и ругательствами. Посетитель слышит повсюду болтовню на разных языках, но в камере 09 - тишина. Заключенный #1482 больше не хочет говорить. "Страх, - повторяет он иногда. - У меня действительно будут проблемы, если я обо всем расскажу".
За стеклянной перегородкой сидит, съежившись, стройный, достаточно бледный юноша, с тихим голосом и совсем не похожий на человека, играющего роль. Михаилу Зохову 20 лет, он беженец из Чечни, в прошлом году прибыл в Берлин на грузовике. Называть свое настоящее имя корреспонденту газеты он не хочет: правозащитные организации и берлинский Сенат и без того знают его. Заключенный, которому предстоит высылка, уже двенадцать дней отказывается от пищи, он лишь иногда пьет воду. Похудел здесь на 16 килограммов. "Лучше я умру здесь, чем там", - говорит он. В его словах больше бессилия, чем героизма.
Сенатор изворачивается
Зохов должен быть выслан в Москву, его просьба о предоставлении убежища отклонена как "явно необоснованная". Но поскольку эксперты признали, что война нанесла ему травму, что он вынашивает намерение покончить жизнь самоубийством, административный суд пока приостановил принятие решения. А берлинские политики красного толка, которые перед выборами еще выступали за введение более либеральной практики высылки из страны, теперь изворачиваются.
"В Чечню никого не возвращают", - заверяет сенатор Эрхарт Кертинг (Ehrhart Koerting) из СДПГ, который намеревался вынести вчера данный случай на обсуждение Комитета по внутренним делам берлинской Палаты депутатов. Кертинг понимает, что если приостановка с высылкой будет отменена, то Берлин создаст прецедент для всей страны. Сенатор не желает комментировать случай с Зоховым, он ссылается на берлинское законодательство, которое в силу продолжающихся нарушений прав человека исключает высылку беженцев в Чечню. У того же, кого отправляют в Москву, существует, по его словам, "альтернатива для поиска убежища внутри страны", правда, беженцу придется считаться с "бюрократическими препонами", которые, однако, "нельзя рассматривать как преследование".
Депутаты бундестага и активисты из правозащитных организаций видят ситуацию иначе. В одном из своих воззваний организация "Amnesty International" предостерегает от высылки чеченца в Москву, где для того существует "серьезный риск быть подвергнутым пыткам и жестокому обращению". Лишь недавно в Москву под покровом ночи был отправлен чеченский сокамерник Зохова. С той поры о нем больше ничего не слышно. По этой причине не слишком шумно протестовала, участвующая в берлинском правительстве партия ПДС. Теперь очередное заключение относительно состояния Зохова должен сделать независимый врач. "Если была бы установлена угроза суицида, это стало бы серьезной причиной для временного отказа от высылки", - говорит сенатор. Сейчас, к сожалению, он содержится со связанными руками.
В период предвыборной борьбы, конечно, есть вещи поважнее, чем судьба Михаила Зохова, которого чиновники нашли 11 апреля в одном из приютов для людей, ищущих убежища. Он не обвиняет их лично. "Они в полном порядке", - говорит он и показывает на людей в зеленом, патрулирующих перед решеткой. Зохов успел познакомиться с более страшными людьми, одетыми в форму: в 1993 году в Грозном, где он со своей матерью стойко перенес первую чеченскую войну, находясь в подвале. Российские военнослужащие постоянно вытаскивали из убежища молодых людей, в которых они подозревали борцов за независимость. Когда прекратились бомбардировки, Зохов видел достаточно насилия, чтобы превратиться из 12-летнего чеченского мальчика, не интересующегося политикой, в чеченского патриота.
До сегодняшнего дня он как заученные повторяет слова, говоря о борьбе за независимость: речь идет о борьбе "за свободу, за нашу страну". "Ненависть", - говорит он, когда его спрашивают о русских, но тут же поправляет себя. Он, собственно, не имеет ничего против русского, с которым сейчас сидит в камере, рассчитанной на шесть человек. "Я не имею ничего против гражданских людей, я против этой армии". В 1999 году эта армия вновь напала на кавказскую республику Чечня после террористических актов, совершенных в Москве. И однажды, когда Михаил Зохов насмотрелся на "этих совершенно раздавленных людей, без рук и ног, на рыдающих матерей", которые до сих пор встают в его памяти, он принял решение.
В этот момент разговор в камере для посетителей прерывается. Зохов качает головой, съеживается. О том, что происходило в 1999 году, он сообщал немецким органам в ходе второго рассмотрения его просьбы о предоставлении убежища. Все это скрупулезно задокументировано в его бумагах, однако их содержание не должно стать достоянием гласности. Не потому, что там описаны преступления, а по той причине, что любое свидетельство участия в действиях на стороне боевиков может быть использовано в Москве против Зохова. Молодой мужчина практически в безвыходном положении: если он откровенно расскажет, что воевал против русских, то шансы на получение убежища у него возрастают. Но если дело дойдет до высылки, ему придется опасаться жесткого обращения по отношению к себе. "Я был втянут в эту войну, но я, ведь, никого не убивал, - говорит он. Больше рассказывать он ничего не хочет. - У меня дома семья".
Арест прямо в аэропорту
Легко рассуждать, будто Зохов мог бы возвратиться в Россию без всяких последствий. Столь упрощенной видеть ситуацию ни в коей мере нельзя. "В Москве парень, скорее всего, будет арестован прямо в аэропорту", - говорит Рахель Денбер (Rachel Denber). Она отвечает в организации "Human Rights Watch" в Нью-Йорке за среднеазиатский регион и предупреждает о "целенаправленной дискриминации и преследовании" чеченцев в России. Им постоянно отказывают в предоставлении разрешения на пребывание, без которого нельзя оставаться в таких городах, как Москва. "С тем, кто не может дать взятку, обращаются жестоко, его заставляют вернуться в Чечню".
Что происходит там с людьми, которые подозреваются в сопротивлении, задокументировала в 2001 в своем докладе организация "Amnesty International", в котором говорится о пытках путем "нанесения ударов, применения электрошока и горящих сигарет". Без вести пропавшими считаются 18 000 чеченцев. Согласно данным структуры ООН, занимающейся оказанием помощи беженцам, положение с той поры несколько улучшилось, но нарушения прав человека продолжаются. "Существует серьезная опасность для лиц, которые проявляли активность в чеченском вопросе", - говорит Лудгер Фольмер (Ludger Volmer). Статс-секретарь внешнеполитического ведомства, представляющий зеленых, рассылает в эти дни новый доклад о ситуации в Чечне и предостерегает берлинский Сенат от поспешных решений.
Достаточно ли этого, чтобы уберечь Михаила Зохова от высылки, неизвестно. В Грозном он сейчас объявлен в розыск как лицо, уклоняющееся от прохождения действительной воинской службы. О возвращении он совершено не хочет думать. "Я хочу просто жить, - говорит он, - или не жить совсем". Потом встает и уходит.
