Россия получает вознаграждение от Америки и всей НАТО за позицию, занятую ей после 11 сентября?
Действительно, до 11 сентября как отношения НАТО - Россия, как и, прежде всего, Россия - США выглядели иначе. Россия быстро присоединилась к антитеррористической коалиции, возможно, пытаясь найти возможность достижения своих стратегических целей, а, прежде всего, стараясь добиться согласия внешнего мира на операцию, которую проводит в Чечне. Москва хотела, чтобы бои, идущие там, трактовались наравне с американской войной против терроризма.
- Но ведь НАТО уже располагает инструментом сотрудничества с Россией - Постоянный Совет. Почему этот совет оказался недостаточным?
- Потому что Россия его по существу бойкотировала. Русские утверждали, что нынешний совет - это не 19+1 (19 членов НАТО плюс Россия), а 19 против 1. Отличие по существу будет состоять в том, что Россия сядет не рядом с НАТО, а среди девятнадцати членов в соответствии с алфавитным порядком. Она будет с самого начала участвовать в выработке решения по определенным конкретным вопросам: миротворческие операции, действия против распространения оружия массового поражения, борьба с терроризмом.
- С другой стороны, опыт сотрудничества с Россией не всегда был позитивным. Вы сами говорите, что Россия употребляла формулу 19 против 1. Известен также скандал с аэродромом в Приштине времен операции в Косово. Не станет ли участие России в совещаниях НАТО угрозой сплоченности союза?
- В новой форме совета НАТО - Россия кроется двойной очень опасный риск. Коль скоро Россия сидит среди членов НАТО, а не рядом с ними, то она может получить чересчур большие возможности влияния на союз. Ее позиция может вызвать недовольство среди членов союза: почему это государство, не являющееся членом союза, станет обладать таким значительным влиянием на его решения? О другом риске вообще не говорят, хотя он и важен. Итак, если совет 20 оказался бы холостым выстрелом, а Россия заявила бы, что ее что-то не устраивает и она прекращает работу в нем, то такой выход России мог бы угрожать даже возвращением холодной войны. Сейчас наступает деликатный момент: между Рейкьявиком и осенней сессией НАТО в Праге надо четко определить поля, на которых эти решения могут приниматься совместно.
- Существует такое понятие red lines, иначе говоря непреодолимых границ, за которые не может выйти тот, кто не является полным членом союза. Наверное, это принцип оказания помощи в случае угрозы, или 5 статья Вашингтонского договора ("Один за всех, все за одного")?
- Да, несомненно. Иначе союз утратил бы смысл. И все политические решения, касающиеся функционирования НАТО, его расширения. А здесь Россия как раз стремится к весьма широкому допуску ее к принятию решений.
Должен также сказать об одном дополнительном "предохранителе", вокруг которого все время идет игра. Надо установить принцип, согласно которому если бы вместе с Россией не удалось принять решение, если бы возник принципиальный спор, то в таком случае НАТО попросту должна иметь возможность приступить к действию по формуле "без России", самостоятельно, как и до сих пор. Главная проблема состоит в том, чтобы этот "предохранитель" сформулировать таким образом, чтобы не обидеть Россию. Это был бы политически очень опасный прецедент. "Предохранитель" должен быть прописан таким образом, чтобы он, с одной стороны, полностью защищал НАТО от беспомощности, так, чтобы НАТО не была подвластна доброй или злой воле России. Россия могла бы затягивать решения и НАТО бы стала организацией, ни на что не годной.
- Россия уже не протестует против расширения НАТО?
- До сих пор Россия сохраняла эту проблему в повестке дня по политическим соображениям, как козырь в торге. Сегодня этого "торга" между США и Россией несколько меньше, поэтому и карта эта стала менее ценной. Помимо этого Россия правильно оценила, что такое жесткое сопротивление расширению не дает никакого эффекта. Появляются также мнения о том, что очень большое расширение НАТО как раз на руку России, поскольку через какое-то время станет причиной дезорганизации союза. И, наконец, сам союз меняет свой характер. Сегодня он в меньшей степени является оборонным союзом, предназначенным для отражения агрессии непосредственно на территории государств, входящих в его состав. Скорее это союз во имя безопасности - он предотвращает, противодействует, проводит операции помимо знаменитой 5 статьи.
- Есть ли смысл расширять союз за счет стран, которые могут сильно отставать с военной точки зрения? Какие интересы преследуют более сильные государства, подтягивая за собой такие страны, которые в угрожающей ситуации были бы не в состоянии - хотя бы по технологическим причинам - приступить к действиям?
- Конечно, это определенный минус, но такова действительность. Искусство заключается в максимальном использовании тех возможностей, которые создают новые государства. Даже страны, во вкладе которых не содержится никакого военного элемента, являются определенным усилением союза. Хотя бы за счет того факта, что часть Европы, занимаемая этими государствами, уже сама по себе становится более безопасной, чем если бы она оставалась серой зоной. Зона безопасности расширяется. Исключаются потенциальные источники опасности.
- Но существует также риск, что НАТО превратится из военного союза в дискуссионный клуб представителей весьма различных стран, в том числе и России, которые собираются для дебатов о будущем мира, но в случае кризиса будут не в состоянии принять решение и энергично действовать.
- Действительно, это серьезная опасность и надо быть бдительным, чтобы ее не допустить. У нас уже есть такая организация - Безопасности и Сотрудничества в Европе, которая обсуждает много проблем, но располагает более чем скромными механизмами действия. Поэтому весьма существенно, чтобы военный механизм, объединенные военные командования действовали четко, как и до сих пор. Только у НАТО сегодня есть реальные средства для того, чтобы в случае необходимости немедленно приступить к операции. Этого нельзя потерять. Более того, НАТО должна иметь инструменты не только военные, но и возможность осуществления невоенных действий: гуманитарных, спасательных, полицейских операций. Каждое государство должно передать такие части в распоряжение НАТО.
- Тем временем США и Россия создают новую стратегическую ситуацию. 23 мая президент Джордж Буш начинает визит в Москву. Вашингтон вышел из Договора по ПРО. Москва вначале очень возмущалась этим, но теперь заключает соглашение.
- Россия вначале возмущалась тем, что американцы срывают договор и не хотят подписывать никаких совместных соглашений о сокращении ядерного оружия. Американцы изменили эту первоначально жесткую позицию, что вероятнее всего сделало возможными дальнейшие переговоры на эту тему. Но споры продолжаются. Американцы хотят свои снимаемые с вооружения ядерные боеголовки переместить на какие-то склады, то есть не уничтожать их физически. Русские же вынуждены уничтожать свои запасы, поскольку то, что у них есть уже не пригодно для хранения.
- Похоже, также, что никто уже не протестует против американских планов строительства системы защиты против стратегических ракет?
- Первоначально как Россия, так и европейские союзники были весьма плохо настроены по отношению к американской инициативе, неудачно названной поначалу NMD (National Missile Defence), то есть обороной национальной, американской. Только когда союзники стали протестовать, американцы расширили инициативу. Изменили название на MD (убрали прилагательное National), чтобы обозначить, что хотят противоракетную оборону распространить и на других. В систему континентальной противоракетной обороны хотят включить также оборону тактическую, на поле боя, то есть создать целую оперативно-стратегическую систему. Русские сами повлияли на изменение точки зрения европейцев, так как в определенный момент сказали, что они тоже могут включиться со своей тактической противоракетной обороной, то есть предложить некоторым странам продажу своего оборудования, зенитных ракет. В то время американцы и изменили свою формулу. Сегодня нет каких-то существенных противоречий на этом фоне, тем более что это отдаленная перспектива. 10 лет, а может и больше.
- И со стороны России тоже нет протеста?
- Определенно и окончательно сказать нельзя. Россия непредсказуема. Еще есть проблема позиции Китая. Ведь такая противоракетная оборона нейтрализовала бы весь китайский потенциал. С самого начал Китай был против NMD и, похоже, не изменил своего мнения.
- Кажется Китай, Россия и даже страны союза не очень верят в угрозу, исходящую от так называемых стран-изгоев?
- Они смотрят на эту угрозу с другой перспективы. Американцы непрерывно доказывают на основании различных разведывательных данных и аналитических исследований, что в перспективе 10 или 20 лет страны-изгои станут настоящей угрозой. В то же время европейцы и русские говорят: "Но ведь сегодня такой угрозы нет". Действительно, сегодня нет. Надо найти общий знаменатель для этих оценок, тогда спор исчезнет, тем более, что противоракетная оборона еще только готовится и станет доступной через 10 лет. Следовательно, если мы говорим о средствах, доступных через 10 лет, значит, мы должны смотреть, какие угрозы тогда будут налицо.
- Может ли Россия, даже если она согласна с американской концепцией, включиться в нее? Есть ли у нее такие финансовые возможности и действительно ли американцы были бы готовы делиться этой новейшей технологией с русскими?
- Американцы были бы готовы сотрудничать с Россией, да, собственно, и с каждым, кто бы хотел, поскольку обладают таким большим преимуществом с точки зрения научной, технологической, финансовой, что в любом сочетании будут стороной, которая навязывает свою волю. Ни в коем случае не опасаются сотрудничества ни с Россией, ни с любым другим государством, даже с Китаем, если бы это было возможно. Все зависит от развития политической ситуации, конъюнктуры в России. Сегодня мы можем быть оптимистами, поскольку видно, что Путин и его центр власти стремится к максимальному сближению с Западом. Как долго эта позиция сохранится - неизвестно. Повторю вслед за профессором Збигневом Бжезинским, что характерной чертой России остается непредсказуемость. Поэтому в отношениях с Россией надо принимать во внимание различные варианты.
- После Рейкьявика комментаторы говорили, что НАТО впустила лису в курятник. Рекомендовали бы вы недоверчивый подход к России?
- Может быть не столько недоверчивый, сколько холодный. Когда мы говорим о безопасности, надо холодно смотреть на вещи. В таких делах не должно быть места для эмоционального, субъективного подхода. История доказывает, что даже самый теплый, товарищеский и братский партнер может подвести. Это надо брать во внимание. Людям, которые занимаются безопасностью страны, я всегда рекомендовал бы скептицизм.
Беседовал Марек ОСТРОВСКИЙ.
Станислав КОЗЕЙ
(род. в 1943), генерал бригады, профессор, доктор наук. Много лет был директором департамента оборонной системы Министерства национальной обороны. Сейчас является независимым экспертом, профессором Частной Высшей Школы Бизнеса и Администрации в Варшаве, а также преподавателем Академии национальной обороны. Специализируется на тематике безопасности, вопросов обороны и военного искусства. Работал в Генеральном штабе Войска Польского, Бюро национальной безопасности при канцелярии президента Республики Польши. Выполнял обязанности руководителя польской миссии в Наблюдательной комиссии нейтральных государств в Корее и заместителя руководителя Миссии ОБСЕ в Грузии. Является автором более 450 работ по проблемам безопасности, вопросов обороны и военного искусства.
