Недавно Киссинджер (Kissinger) сформулировал следующую задачу: каким образом интегрировать Россию в международную систему так, чтобы она на тот случай, если, как ожидается, придет в себя, рефлексивно не вернулась снова к своим традиционным представлениям о политике с позиции силы? Как сделать так, чтобы Россия стала надежным партнером и оставалась таковым: партнером, готовность которого к сотрудничеству не зависела бы ни от конъюнктуры в мировой политике, ни от колебаний в его руководстве?
Вчера в Риме на этот вопрос был дан частичный ответ. Если доказательством этого может служить частота употребления определения "исторический", то новый Совет НАТО-Россия должен представлять собой нечто великое. Действительно новый Совет заводит Россию в дальние комнаты ключевого института атлантического сообщества, причем так далеко, что у многих появилось впечатление, будто она уже является членом альянса, будь то с правом вето или без него. Такие представления распространены особенно среди европейцев, которые в прошлом страстно выступали за открытость по отношению к Москве. Это связано с их опытом, накопленным после событий 11 сентября: не они и не НАТО, а Путин и Россия воспринимаются в Вашингтоне как сторона, готовая к неограниченной помощи в борьбе против терроризма. Во время своей европейской поездки президент Буш (Bush), в частности, раздавал повсюду вежливые похвалы и отдавал дань значимости альянсу, но в Москве его похвалы были особенно обильными.
Таким образом, Москва соответственно имеет равные права на свою точку зрения, когда речь пойдет о той же борьбе против терроризма, о нераспространении оружия массового уничтожения, о вопросах создания системы противоракетной обороны или сохранения мира. Она больше не будет в роли недоверчивого и вызывающего недоверие у других аутсайдера. Окажется ли Россия надежным, видящим перспективу партнером Запада зависит в первую очередь от нее самой. Новый Совет не является гарантией от возможных перемен в российской жизни, от российской слабости, как и от российской силы. Поэтому появление этого органа не дает исчерпывающего ответа на вопрос о будущем, поставленный Киссинджером. Его, как и прежде, следует искать в плоскости внутренней цивилизованности, в укреплении демократии, в государственности, следующей праву, в рыночной экономике: в том, что сегодня называют "хорошим правлением".
Но новый Совет - это связующее звено, потенциал которого нельзя недооценивать. Если он будет использован правильно, то новые стратегические ориентиры Путина и его обращение к Америке могут стать доказательством необратимости и долговременности процесса.
Несмотря на гром фанфар, и невзирая на все заверения, значение НАТО никогда не был более существенным, чем сегодня. Она - новое институциональное связующее звено между Москвой и Брюсселем, последнее видимое выражение глубокого процесса внутренней трансформации альянса, сомнений и скепсиса, которые его сопровождают. С момента падения стены вопрос о смысле и цели вставал постоянно, но в итоге до сих пор на него не находилось ответа. Адаптировалась стратегия, но степень ее адаптации не удовлетворяла. Если когда-то НАТО раскинется вплоть до Черного моря, а метрополия бывшего Советского Союза станет любимым партнером Вашингтона, тогда Союз превратится, хотим мы того или нет, в панъевропейскую организацию по безопасности, подобную ОБСЕ, но с военными мускулами.
Поэтому перемены сопровождаются сомнениями европейских партнеров по Союзу. Даже самые закоренелые атлантисты уже давно не могут разобраться с уровнем своего влияния, которым они пользуются в Вашингтоне. У них возникает подозрение, что Вашингтон рассматривает, во всяком случае, альянс как военно-политический координационный инструмент и больше, чем просто военную конструкцию.
Эти сомнения связаны, разумеется, с недостатками, имеющимися в военном потенциале Европы. Они столь серьезны, что могут низвести ее до уровня общества второго или третьего сорта.
Но европейцы проявляют недоверие, что касается будущего НАТО в представлениях Америки и по другой причине: они чувствуют, что администрация и Конгресс в Вашингтоне намерены окончательно перейти сместившиеся географические границы зоны военной и военно-политической ответственности, что в 1999 году было только легко наметившейся тенденцией. НАТО должна иметь волю и способность действовать там, где ее членов подстерегают новые угрозы для их безопасности - так звучит максима Буша. Во времена транснационального терроризма и доступа преступных политических режимов к оружию массового уничтожения это означает: возможность действовать по всему миру. Америка будет инвестировать в НАТО солидный политический капитал только тогда, когда убедится, что она представляет собой эффективный инструмент, который потенциально может быть использован в любом уголке мира.
Нынешнее поколение будет первым за последние сто лет, сказал Буш в бундестаге, которое может не опасаться новой большой войны в Европе. Подтекст этого заявления, которое наполняет тревогой европейцев, таков: Америка объявляет "проблему Европы" решенной и обращается к новым задачам. Какие это будет иметь последствия, можно только догадываться.
