Эти слова не соответствуют военному праву, а пониманию прав человека и человеческого достоинства - основополагающих ценностей Организации Объединенных наций - в еще меньшей степени, но слова эти сказаны, они разошлись по всему миру: «Если здесь кто-то был, то это был враг. Нам поручали убивать, если там были дети и женщины». Эти слова принадлежат не воинствующему талибу или российскому военнообязанному, возвратившемуся из Чечни. Они принадлежат солдату США, возвратившемуся домой после участия в «операции Анаконда» в Афганистане. Без комментариев и опровержения они напечатаны в местной газете "Ithaca Journal" в штате Нью-Йорк и поставлены на страницу Интернета.
Можно ли назвать это случайностью? Возможно. Важно другое. Важно то, что в подсознании некоторых людей укоренилось представление, будто в борьбе против терроризма справедливыми кажутся все средства, в том числе и террористические. Важно то, что не слышно возмущения. Молчание, невосприимчивость это те (быть может, и действительно второстепенные) детали, которые дают моментальную картину изменений в положении в мире и в мировосприятии. Тяжелое молчание выходит далеко за рамки отдельного случая.
Президент США Джордж Буш (George Bush) представил неделю назад жесткую доктрину нанесения первого удара. Более подходящего места для этого, чем Уэст-Пойнт, Военная академия США, трудно придумать. К самым опасным угрозам необходимо быть в готовности еще «до того, как они появятся»; первая страна мира будет применять в одностороннем порядке превентивно военную силу там, где посчитает необходимым. Еще никогда до этого времени США не вели превентивные войны. Наоборот, кошмар Пер-Харбора в 1941 году - ничем не спровоцированное внезапное нападение японцев - и 61 год спустя, звучит как синоним вражеского коварства. Его сравнивают с террористическим актом, совершенным 11 сентября прошлого года.
Буш и его советники, люди, соучаствующие в принятии решений и готовящие их, после того преступления, совершенного в отношении 3 000 человек, изменили в стремительной последовательности и средства, и цели. Решение задачи схватить преступников и их хозяев (что должно было бы быть международной задачей полиции), приводит через развертывание военных баз по всему миру, войну в Афганистане и угрозы нанесения удара по выдуманной для этих целей «оси зла» к появлению ядерной доктрины, которая объявляет возможным ведение ядерной войны. Иными словами, речь идет о доктрине первого удара.
Администрация США реагирует на содержание новой по своим масштабам, но не по содержанию террористической угрозы, применяя сомнительный инструментарий 19-го столетия. В 1845 году нью-йоркский журналист Джон Саливан (John Sullivan) говорил сначала об «очевидном стремлении» США превратить континент в подданного свободного развития миллионов американцев. Правда, под американцами он понимал, отнюдь, не краснокожих жителей страны.
В прошлом году бывший советник президента Збигнев Бжезинский (Zbidniew Brzezinski) сформулировал необходимость установления контроля над энергетическими ресурсами Земли во благо благополучия страны. Это и происходит. Не только путем развертывания военных баз, но и за счет инвестиций. Однако то и другое не меняет политической тектоники Земли в целом и в Азии, в особенности. Партнерство, называемое стратегическим, взять Россию или Европу или обе вместе, противоестественно, если оно служит «очевидному стремлению» США образца 2002 года.
С антитеррористической кампанией это уже больше не имеет ничего общего. Это новое качество. Государства Европы шаг за шагом проявляют неограниченную солидарность. Россия и Китай принимают в этом участие, исходя из собственных интересов: Чечня, Тибет, Шеньян. При необходимости террористическими можно будет назвать и другие устремления к автономии или независимости, и тогда будут позволены все средства. Но зачастую речь идет о праве народов на самоопределение. Эта великая идея 19-го столетия бледнеет в сравнении с интересами, направленными на сохранение власти.
Вызов асимметричен. Элиты тех народов не имеют оружия сверхдержав. Рассчитывать на силу права они не могут. Именно США уходят от его соблюдения, отозвав свою подпись под документом о создании Международного суда. Что остается? Только та сила, которая становится или может стать террором?
Правительства не дают ответа на этот вопрос. Петербургская встреча Шанхайской группы (Китай, Россия, страны Средней Азии) в конце прошлой недели показала, что найти все же иные средства в интересах ее участников, которые отличаются от интересов США, не удалось. Современная мысль - гражданское общество - не смогло их найти: оно мыслит категориями вооружений.
Решение о его применении (в случае с Ираком) принимается быстро, причем больше не парламентами, а бюрократами Пентагона и вопреки молчаливому сопротивлению профессиональных военных. Панихида по народным представительствам проходит в сжатые сроки. Дискуссия на эту тему, если бы она состоялась, имела бы важное значение. Именно в Европе (а значит и в Германии) демократия могла бы проявить себя. В молчании и замалчивании демократия медленно умирает.
