Они продавали кровь. И миллионы из них заразились, поскольку местные власти, желая сэкономить, не принимали мер предосторожностей во время анализов. Сегодня целый регион охвачен болезнями и оставлен без лечения. Пекин пытается скрыть это
Лю Синь (Liu Xin) никогда не слышал о ВИЧ. Когда он продавал свою кровь на черном рынке, то думал только о деньгах, которые помогли бы ему закончить сооружение крыши дома и купить обувь для четырех своих сыновей. Так делали все в селении Донгуань (Dongguan), нищей деревне в перенаселенной провинции Хенан (Henan): за каждые 400 миллилитров крови можно было получить 50 юаней (7 евро). Это казалось хорошим способом для увеличения средств к существованию, ведь зарплата в этих краях не превышала 130 юаней. А потом появилась «неизвестная лихорадка».
Лихорадка, которая охватила Лю Сина и почти всех остальных 800 жителей деревни. За несколько недель около пятидесяти семей были заражены болезнью, от которой ничего не помогало. Под бледным небом пыльные дороги Хенана идут через бескрайние поля зрелой пшеницы: однообразный и невыразительный пейзаж, изредка прерываемый рядами тополей, фабричными трубами, грязными городками.
Это обширная и экономически отсталая зона, охваченная безработицей, где крестьяне живут в бараках из грубых кирпичей без водопровода и санузлов, едва обогреваемых старыми угольными печами. Несколько десятилетий отделяет их от небоскребов и огромных торговых центров Пекина и Шанхая. Единственное богатство Хенана - это его 100 миллионов жителей. Их кровь стала красным золотом, призванным способствовать экономическому подъему региона, но превратившимся в смертоносный яд. Невообразимая бойня, которую пекинские мандарины пытаются любыми способами скрыть.
1992 год. Лозунгом «Обогащаться дозволено!» Дэн Сяопин (Deng Xiaoping) открыл двери Китая навстречу свободному рынку и капиталистическим отношениям. В окружном центре Хенана, появился новый глава местного отдела здравоохранения: Лю Куанси (Liu Quanxi). Убежденный в том, что кровь, взятая у крепких и здоровых крестьян, является стратегическим ресурсом региона, Лю получил карт-бланш на свои проекты от пекинских властей и местного комитета партии.
В Китае добровольная сдача крови удовлетворяет только 7 процентов от спроса, поэтому фабрики и учреждения сочли нужным установить фиксированные квоты для доноров. Запрет на использование купленной крови для переливания, вступивший в силу с 1998 года, так никогда и не соблюдался.
Продажа продуктов, производимых из крови, - это колоссальный бизнес страны: китайцы широко используют препараты на основе альбумина, тромбоцитов и гаммаглобулина, с которыми они связывают терапевтическое и тонизирующее действие.
И раз в аптеках Пекина 10 граммов альбумина стоит 400 юаней (55 евро), то сельские районы центрального Китая становятся огромным резервом плазмы по бросовым ценам. В «Хрониках продавца крови», опубликованных в 1996 году, писатель Ю Хуа (Yu Hua) повествует о жизни бедных крестьян, продающих свою «жизненную силу» за несколько юаней: «Мы пьем, пока не переполнится и не заболит желудок, и тогда мы чувствуем, как у нас болят зубы и челюсти» - говорит один из главных героев романа. «Чем больше пьешь, тем больше становится крови в теле». Но Ю Хуа не мог предвидеть той катастрофы, которая разразилась в Хенане. В 1993-1994 годах предприниматель Лю Куанси дважды съездил в Соединенные Штаты в поисках капиталов и контрактов с фармацевтическими фирмами (которые, проявив интерес, впоследствии исчезли), а также открыл «отдел по развитию», центральный банк сбора крови и «компанию по производным продуктам», связанную с биологическими лабораториями Шанхая, Вухана (Wuhan), Тяньжиня (Tianjin).
Передвижение красного золота входит в фазу максимального роста, и увеличивается количество «станций откачки»: вскоре их уже насчитывается не менее 280 в больницах, на фабриках, в казармах, на шахтах, в учреждениях и муниципалитетах всех округов. И все это помимо неопределенного числа частных центров, управляемых местными властями и партийными кадрами (тот же Лю Куанси зарегистрировал полдюжины из них на имя своей сестры), а также «передвижных станций», способных достичь даже самых отдаленных уголков провинции. И никто не думал о том, чтобы стерилизовать иглы, никто не выразил ни малейшей обеспокоенности, никто и не слышал о ВИЧ. «Давать свою кровь почетно!» - и крестьяне шли тысячами. Сборщики крови вербовали по деревням голодающих: мужчин, женщин, стариков, детей, целые семьи и целые поселения.
Они несли радостную весть: кровь можно сдавать два раза в день, 15 раз в неделю, 60 раз в месяц! Ведь покупателей крови интересовала только первичная материя, трансформирующаяся в различные вещества в промышленных лабораториях: богатая протеинами плазма, которая восстанавливается за несколько часов. При этом красные кровяные шарики вводились обратно в вену донора, что позволяло увеличить количество сборов крови в день. Для подобной процедуры достаточно иметь центрифугу, которая отделяла бы плазму. Но без должной стерилизации риск заражения увеличивается в геометрической прогрессии.
В центрах сбора в Хенане (а также в других не менее многочисленных округах) правил безопасности не существовало, и шприцы использовались по несколько раз.
И не только шприцы. С целью повышения производительности центрифуг, была разработана система коллективного сбора крови: от 6 до 12 доноров одной и той же группы крови одновременно подсоединялись к центрифуге, которая, отделив плазму, вливала им остатки крови обратно. Если один из них был болен, то он неизбежно заражал остальных доноров. Кроме СПИДа, таким же образом распространялись и другие тяжелые заболевания: сифилис, гепатит, туберкулез, вирусный энцефалит.
Первый сигнал тревоги раздался в 1996 году, когда в Пекине, в спецбольницах для номенклатуры, обнаружилось, что плазма из Хенана имеет положительный результат тестов на ВИЧ. В полной секретности были проведены более строгие меры контроля в отношении центров сбора крови, и некоторые из них были закрыты. Но сами люди ничего об этом не знали, а СМИ продолжали утверждать, что СПИД - это заболевание наркоманов, проституток и богачей с Запада. И в провинциях продолжались сборы крови даже после запрета 1998 года.
Первой обнаружила апокалиптический размах этого явления врач-гинеколог на пенсии Гао Яоджи (Gao Yaojie), после того как диагностировала СПИД у одной из пациенток, заразившейся во время переливания крови. Местные власти начали угрожать ей, обвиняя в том, что она дискредитирует образ Хенана, но семидесятилетняя Гао Яоджи не сдалась.
С помощью группы добровольцев она стала разоблачать кровяной бизнес, раскидывая листовки в деревнях, на станциях, в барах, в диспансерах и семейных консультациях.
За Гао Яоджи стали следить, ей были запрещены любые, даже телефонные, контакты с журналистами.
Те китайские репортеры, которые заинтересовались происходящим, были тут же уволены. Иностранцы пытались проводить тайные расследования, и некоторые из них были арестованы и изгнаны из страны. Для гуманитарных организаций, включая и комитеты ООН, Хенан был закрыт. И многие самые зараженные поселения до сих пор остаются закрытыми и находятся под неусыпным взором полиции.
Никто не может ни въехать туда, ни выехать, за исключением разве что похоронных процессий. Зато господин Лю Куанси, глава отдела здравоохранения Хенана, все еще занимает свой пост. Сейчас уже невозможно с точностью указать число заболевших СПИДом в Китае. Официальная статистика говорит о 850 тысячах инфицированных и 200 тысячах больных.
Правительство, даже признавая, что число инфицированных ежегодно возрастает на 50 процентов, утверждает, что к 2010 году число заболевших не превысит 1,5 миллионов человек. Но цифры, предоставленные независимыми наблюдателями, сильно отличаются от официальных. «Мы присутствуем при взрыве эпидемии невероятных размахов, - утверждает директор центра Unaids Питер Пиот (Unaids Peter Piot), - которая требует немедленного вмешательства, но до сих пор остается без внимания».
В одном только Хенане, по мнению специалистов, уже сейчас заражены два миллиона человек. В некоторых деревнях 80% населения инфицированы ВИЧ, а у 60% проявляются симптомы заболевания - это самый высокий процент в мире. Что касается страны в целом, то в течение ближайших десяти лет ВИЧ может охватить от 10 до 20 миллионов китайцев.
Нищета, толкающая девушек на проституцию, отсутствие каких-либо мер по предотвращению и безразличие власти и органов здравоохранения, которые, как кажется, только сейчас заметили ужасающие масштабы распространения вируса, - все это увеличивает разрушительный эффект заражения. И больные, лишенные экономических средств, лекарств, психологической поддержки, оставлены на произвол своей трагической судьбы. Цзянь Йи (Zhang Yi) не помнит, сколько раз он продавал кровь: 100 или 200 - целое море. Руки его покрыты рубцами, и он умирает в своем доме из глины и камней. «Неизвестная лихорадка» унесла жизнь его отца, потом его матери, потом его жены, похороненных рядом под большой вишней. И теперь Цзянь охвачен невыносимой тоской и страхом.
«Не за себя, - говорит он, - не за себя. За сына - ведь ему всего 12 лет». Цзянь знает, что никто не будет его искать.
