В то время как Саддам Хусейн (Sadam Husein) устанавливает хорошие отношения со своими соседями, а, как следствие, растут и симпатии по отношению к Багдаду, все чаще начинают раздаваться угрозы в адрес иракского народа, вот уже 12 лет живущего под давлением экономического эмбарго. И без того неспокойный климат в регионе Персидского залива накалился до предела. Но иракский лидер знает, что Джорджу У. Бушу (George W. Bush) нужна именно его голова и поэтому готовит свой народ к сопротивлению и самопожертвованию. Почти болезненная иконография, обожествляющая тоталитарного правителя, который вот уже 23 года держит железной хваткой всю страну, с каждым днем получает все большее распространение. Для населения это постоянное предупреждение, которое держит его в страхе и предостерегает от диссидентства. Саддам, в образе вездесущего отца всех иракцев из тени следит за каждым вздохом древней Месопотамии.
БАГДАД. Один невинный вопрос - и лицо моего собеседника меняется, становясь от волнения красным. «Почему в нашей стране так часто встречаются изображения президента? Наш лидер возрождает Ирак, он восстанавливает нашу страну из пепла. Мы любим его и потому нам нравится видеть его лицо на улицах городов». Заданный мной вопрос сильно оскорбляет директора Центра искусств имени Саддама Муджалада аль Мухтар (Mujalad al Mujtar). Его готовность рассказать о трудностях, переживаемых художниками страны из-за введения эмбарго, внезапно испаряется и превращается в любезное прощание.
В сложном мире Саддама практически невозможно услышать критику - оправданную или нет - в адрес правящего режима, с 1968 года держащего страну железной хваткой. Подавляющее большинство иракцев заражено тем параноидальным состоянием безопасности, в котором живет Саддам. Его верный народ предпочитает избегать общения с иностранцами, чтобы обезопасить себя от последующего обвинения в шпионаже. Иракцы предпочли приспособиться к сложившимся обстоятельствам, видя в подобном поведении единственный способ самосохранения.
Система жизни населения, тщательно продуманная иракским лидером, так же не оставляет его подданным никакого выбора. В Ираке правят меры крайней безопасности, военные проверки превращают любую поездку по стране в кошмар. И вездесущая фигура «раиса» управляет, сознательно или бессознательно, менталитетом народа, предпочитающего - после десятилетия наказаний со стороны международного сообщества - скорее, покрепче держаться за свой режим, чем продаться Соединенным Штатам, которые Саддам демонизировал еще со времен войны в Персидском заливе.
С того момента «раис» весьма успешно использует масс-медиа, чтобы рассеивать тень едва зарождающегося диссидентства. Если иракцы хотят провести время, просматривая телевизионные программы, то возможности выбора у них, скажем прямо, ограничены. На экранах появляются любые интервью, встречи или заседания советов, в которых принимает участие Саддам Хусейн. Саддам молится, веселит детей, посещает больных, стреляет в воздух в ознаменование любого национального праздника┘. В этом мире нет ничего, что не имело бы хоть малейшего отношения к семье Саддама. Иракский лидер, которого Вашингтон считает политическим трупом, выглядит более живым, чем кто-либо другой, на этих землях древней Месопотамии.
Багдад на полную мощь использует свои психологические ресурсы, желая вселить в иракских граждан уверенность в том, что какой бы широкомасштабной ни была грядущая военная кампания, во сколько бы раз она не превосходила по своему размаху «Мать всех сражений», она будет выиграна просто по определению. Призывы к сопротивлению подкрепляются фактами экономического восстановления страны, которую пытались разрушить более десяти лет назад и которая сегодня возрождается из руин на глазах у своих почти 25 миллионов уставших и тешащих себя иллюзиями граждан.
Реконструкция столицы создает впечатление нормализации обстановки в стране, и, как следствие, укрепляет дух иракского народа и одновременно упрочивает его эмоциональную связь с лидером страны. На самом деле, совершенно невозможно пройти по Багдаду и двухсот метров, чтобы не встретить плаката, бюста, статуи или настенного изображения Саддама Хусейна.
На факультете телекоммуникаций местного университета висит портрет, на котором изображен «раис», разговаривающий по телефону. В офисе федерации женщин - президент, обнимающий одетую в хаджаб жительницу своей страны. Саддам стреляет из ружья на тканевых транспарантах, развешанных на всех улицах столицы. «Раис» наблюдает за тем, как молодежь жаркими ночами отдыхает на площадях города, и со всех мостов улыбается водителям автобусов. Саддам, ставший чем-то вроде старшего брата для всего народа, чутко следит за каждый вздохом земли древней Месопотамии.
Все в стране выглядит попыткой убедить народ, что нормализация обстановки (кажущаяся, потому как в Ираке царит хаос послевоенного времени и постоянно ощущается бремя эмбарго) исключает возможность поражения. И такая политика приносит свои результаты. Миллионы иракцев, прошедших военную подготовку и имеющих за спиной не один вооруженный конфликт, ждут новой войны, осознавая, что никогда и не выходили из нее.
«Мы привыкли к непрекращающейся агрессии, поэтому на улицах не ощущается никакого волнения», - утверждает экономист Хумам аль Шамуу. Такой ответ, несущий изрядную долю политической нагрузки, нисколько не соответствует ежедневным реалиям Ирака. Напряженность и боязнь репрессий со стороны правительства трудно скрыть. Именно поэтому иракцы на все вопросы журналистов, местных или иностранных, отвечают заранее заготовленными фразами.
«У правительства есть подразделения, готовые к началу военной операции. Мы верим в нашу страну, мы всегда будем вместе с Саддамом», - говорит один пенсионер, слушающий призывы муэдзина, раздающиеся с мечети аль-Казимия, огромного культового сооружения, покрытого золотом. В своей речи духовный лидер постоянно напоминает об угрозах, звучащих в адрес Ирака со стороны Соединенных Штатов. Сотни мужчин и женщин, суннитов (религиозного меньшинства страны, к которому принадлежит си сам Саддам) и шиитов (религиозного большинства Ирака), стоя на коленях перед мечетью, молча внимают словам муллы. Сегодня - пятница, святой день - и центр города забит битком. Достаточно и желающих отвлечься от своих религиозных обязанностей, чтобы выказать свою верность президенту.
«Мы все - дети иракского президента, и мы готовы сражаться с Америкой», - говорит 25-летняя Джамиля (Yamila). «Нас не волнуют ни экономические санкции, мы можем не есть и не пить: самое важное в нашей жизни - это Ирак и Саддам», - утверждает 22 -летний Аптисаан (Aptisaan). «Мы все готовы убивать за нашу Родину», - говорит молодой Юсеф (Yusef). Никто не обсуждает политику Ирака, потому как те, кто отваживается на подобные мысли, платят за свою дерзость высокую цену.
ОМОВЕНИЕ ЛИЦА
Возрождение Ирака бросает вызов любой угрозе
После войны в Персидском заливе и последующих бомбардировок Ирак был отброшен в эпоху средних веков. Вся инфраструктура государства была разрушена, но богатая природными ресурсами народ, история которого насчитывает уже 6000 лет, не сдался. И стремясь на глазах у Запада возродить из пепла страну - современную и грозную - правящий режим начал проводить политику реконструкции.
Все новые архитектурные сооружения призваны служить лишь одной цели - устрашению. Совсем недавно была открыта новая мечеть Ом аль-Марек, более известная как «Мать всех сражений». Из восьми ее минаретов четыре выполнены в форме ракет и четыре в форме автоматов.
Последний панарабский проект иракского президента воистину напоминает постройки времен царствования египетских фараонов: будущая мечеть Рахман должна стать самым большим культовым сооружением мусульман во всем мире, даже больше мечети в Мекке. Саддам пытается создать в Ираке свои собственные святые места. «Многие говорили, что в 1999 году Ирак ожидает великая депрессия, но мы восстановили нашу страну. Мы понимаем, что это сложно понять тем, у кого за спиной нет тысячелетней истории, но нефть - все же не единственное сокровище иракского народа», - язвительно сообщил на одной из пресс-конференций министр нефтяной промышленности Ирака Амер Рашид (Amer Rashid).
Но 12-летнее давление эмбарго не смогло уничтожить страну, и, благодаря нечеловеческим усилиям иракского народа, на месте развалин и пепла выросли магазинчики и маленькие рестораны, в которых в избытке имеются всевозможные продукты. Только вот сегодня, в отличие от девяностых годов (когда у многих еще оставались сбережения, но из-за жестких санкций на прилавках магазинов не появлялись даже основные продукты питания), доходов иракских семей совсем не хватает на посещение таких мест.
Последствием войны и введения экономического эмбарго стала инфляция, снизившая ежемесячную зарплату служащих до трех евро в месяц. Большая часть иракцев живет лишь за счет корзин гуманитарной помощи, которые правящий режим ежемесячно направляет в каждую семью - и это еще один повод сохранять верность президенту.
Официально в стране Тигра и Евфрата никаких сомнений не существует: Ирак даст отпор любому нападению. Местная пресса утверждает, что министры Саддама проходят военную подготовку, а телевидение постоянно показывает репортажи с армейских учений. Воля к выживанию в войне, которая в настоящий момент кажется более близкой и более устрашающей, чем когда-либо прежде, переполняет население. И при этом все отдают себе отчет в том, что операция, подобная планируемой Соединенными Штатами, не оставляет Ираку никаких шансов выйти победителем из «бабушки всех сражений».
Но, кроме этого, иракцы возлагают надежды на произошедшее восстановление отношений с арабскими странами (Ирак стал второй экономической державой Ближнего Востока, купив расположение своих соседей в обмен на нефть). С 2001 года Иордания и Сирия возобновили коммерческие перевозки в Багдад. Изоляция зависит теперь не от политики, а от определенной суммы денег.
Но политика правящего режима Ирака направлена не только на поиски политического щита среди населения своей страны и ее соседей. Лучшим поступком Саддама в глазах мусульманского населения Земли была роль, которую иракский лидер сыграл в палестино-израильском конфликте. В то время как израильские танки осаждали Арафата (Arafat), превратившегося в мученика всего арабского мира, а остальное население планеты с молчаливым попустительством наблюдало за бойней в Дженине, иракский лидер занял позицию активного защитника палестинцев. Он выдал по 25000 долларов (почти 26500 евро) родным каждого камикадзе, такая же сумма предназначалась и каждой палестинской семье, дом которой был разрушен в Дженине.
Кроме того, Саддам выделил по 10000 долларов (более 10500 евро) родным каждого палестинца, убитого израильской армией и по 1000 долларов (1500 евро) каждому раненому.
В память о палестинских жертвах иракский лидер отменил почти все мероприятия по празднованию своего 65-летия («Мы не можем радоваться и веселиться в то время как в Палестине умирают такие же, как вы, дети», - заявил он группе школьников) и предложил арабским странам в качестве протеста прекратить экспортные поставки нефти. Как и следовало ожидать, ни одно из правительств стран-соседей Ирака на подобные меры не пошло, а Ирак прекратил поставки в односторонней форме, из-за чего Багдад потерял около 1200 миллионов долларов. «Вот каким должен быть настоящий мусульманский лидер», - говорили с восторгом многие молодые жители Ливана и Иордании.
Ирак мастерски использует борьбу палестинцев за свою независимость, желая завоевать симпатию своих соседей, недовольных воинственной политикой Израиля на оккупированных территориях.
Телевидение Багдада постоянно передает репортажи из лагерей по подготовке добровольцев из «Армии освобождения Иерусалима», созданной в 2001 году Саддамом Хусейном для борьбы с общим врагом всего арабского мира (Соединенными Штатами и Израилем). В состав этого военного формирования входит шесть с половиной миллионов человек. Изображения мечети Аль-Акса - символа израильской оккупации - являются неотъемлемым элементом всех каналов иракского телевидения.
Израиль неизменно был для Ирака врагом номер один (наряду с правительством Соединенных Штатов), а сейчас это заметно еще больше. Несколько лет назад иракскому государственному флагу была сделана небольшая эстетическая операция, и теперь между звездами на знамени развевается и призыв «Аллах Акбар!» («Аллах велик!»). Вне всякого сомнения, свержение Саддама преследует еще одну цель: уничтожить самую близкую угрозу для Израиля, а, соответственно, и для стратегических планов Соединенных Штатов в этом регионе. Потому как Багдад не только не признает существование суверенного государства Израиль, но и может нацелить свое стратегическое оружие прямо на Тель-Авив.
По прошествии 12 лет с момента введения эмбарго, после всевозможных санкций со стороны международного сообщества, из-за которых иракцы - некогда один из самых богатых, наряду с Арабскими Эмиратами, народов Ближнего Востока - стали практическими нищими, подданные Саддама Хусейна ощущают себя козлами отпущения Соединенных Штатов. Они поддерживают своего лидера из страха или из верности и утверждают, что готовы умереть за своего президента. Но, как показала операция «Буря в пустыне», в момент истины жизнь весит больше, чем политическая верность. В любом случае, в состав официальной партии Ирака - БААС - входит более миллиона человек. Армия продолжает оставаться многочисленной, хотя и бедно оснащенной, и грозная Республиканская Гвардия охраняет Саддама и его семью не за страх, а за совесть.
ПАРАНОИДАЛЬНЫЙ РЕЖИМ
Лишь самые ближайшие родственники имеют доступ к Саддаму.
Возраст донельзя увеличил манию преследования Саддама. Иракский лидер продолжает каждую ночь спать в разных местах, а кто-то говорит, что он даже заставляет снимать пробу с блюд, которые ему готовят повара. По словам некоторых высокопоставленных дипломатов, а в их обязанности входит время от времени вести беседы с президентом, у Саддама есть двойники, появляющиеся вместо него на не самых важных встречах. Президент верит лишь своим самым ближайшим родственникам - сыновьям Удаю (Uday) и Кусаю (Qusay) - готовым драться за свое право на наследование поста главы государства, если отец не сделает выбор за них. Никого другого для Саддама просто не существует.
Количество президентских дворцов приумножается, но в каждом из них есть надежная охрана, зорко следящая за тем, чтобы не было сделано ни одного фотоснимка. Слово «ла» («нет» на арабском языке) дает очень точное представление о политике страны, зараженной паранойей своего лидера и живущей с вечной угрозой быть стертой с лица Земли.
