В мае 1941 года разведчик Рихард Зорге предупредил ГРУ, службу разведки Красной Армии, о том, что Германия готовится напасть на Советский Союз 20 июня. Он предоставил советскому командованию план кампании Вермахта, но Москва не придала значения его словам. «Мы сомневаемся в достоверности Вашей информации», - сообщили ему офицеры, которые получили эти сведения. Наступление началось всего лишь с двухдневным опозданием┘ В ноябре 1940 года Уинстон Черчилль (Winston Churchill) был проинформирован специалистами по прослушиванию и дешифровке о том, что Люфтваффе готовит террористическую атаку против английского города. Им было известно даже кодовое название операции - «Лунная соната». Но, не зная точно, какой город будет атакован, Королевский воздушный флот не смог помешать немцам стереть Ковентри с лица земли в ночь с 14 на 15 ноября.
Этот экскурс в историю двух стран, имеющих солидный опыт в сфере разведки, должен помочь нам оставить насмешки в адрес американской системы безопасности, допустившей реальные просчеты, приведшие к 11 сентября. Это дело, несмотря на масштабы трагедии, совершенно банально. Как правило, после того, как событие происходит, всегда находится некто, кому было известно, что что-то готовится. И этот человек редко упускает возможность напомнить своим руководителям о том, что «он их предупреждал, но его не стали слушать». История разведки знает массу подобных примеров.
Почему же ошибки повторяются? Потому что они неизбежны. В тот момент, когда агент X передает верную информацию, агент Y, столь же квалифицированный и уважаемый своим начальством, может передать другое сообщение, противоречащее первому. Кому верить? При резком увеличении числа источников, присущем информационному обществу, этот вопрос превращается в настоящую головоломку. Службы безопасности постоянно выявляют и анализируют угрозы. В этом смысл их существования. Если они добиваются успеха, то им удается нейтрализовать угрозу. Если они ошибаются - и это не та «игра», в которой проигравших нет - то совершается атака. И тогда находится человек, который кричит: «Я же говорил вам!».
Неужели ситуация настолько беспросветна? Поскольку, если задуматься об эффективности системы и о возможностях ее реформирования, то вряд ли можно предложить лучшее решение. Что лучше? - вообще ничего не знать (в таком случае, теракт будет совершен наверняка) - или обладать определенной информацией среди сотни других сообщений, и не воспользоваться ею? Другими словами, лучше быть слепым, глухим, и ничего не знать, или просто не знать? Незнание «излечимо» при определенных затратах.
Сколь бы ни была оправдана критика, она дает побочный эффект. При малейшей тревоге - можно привести много примеров - политические деятели спешат выступить перед камерами, чтобы предупредить общественное мнение о том, что может случиться┘ Это немного напоминает историю пастушка, который все время кричал: «Волк!».
Наконец, обвинения в адрес американских спецслужб, во главе с ФБР, - ставят политическую проблему. Почему специальные агенты ничего не сделали? Потому что, по большому счету, они не имели права действовать самостоятельно. В некоторых случаях руководство запрещает им продолжать расследование. Судебная власть проникла во все сферы американского общества, если прибавить к этому политкорректность и традиционную для крупных организаций бюрократию, становятся ясны причины подобной неразберихи в действиях спецслужб. Составление огромных досье на подозрительных лиц - реальная угроза демократическим свободам. Шпионить за арабами - значит искать подозреваемых по «расовому признаку», что предосудительно. Разрешить агентам превышать свои полномочия, даже в целях национальной безопасности, значит, серьезно угрожать карьере чиновников┘ на которой может поставить крест следствие Конгресса, судебный процесс, или статья с разоблачениями. К этим аргументам многие французы относятся скептически, ибо они привыкли к некоторому цинизму властей и к запрещенным приемам полиции. Но на том берегу Атлантики эти вопросы имеют совсем другой вес. Без сомнения, и во Франции эта проблема постепенно обретет новое звучание.
Парадокс состоит в том, что, разоблачение явных нарушений в работе американской системы безопасности, сопровождается критикой мер, направленных на улучшение ситуации. При этом говорят о посягательстве на гражданские свободы. Очевидно, это так. Проблема состоит в том, до какой степени введение этих мер угрожает свободам. Вопрос также в том, кто возьмет ситуацию под контроль.
Принято смеяться над соперничеством, над взаимной ненавистью между такими крупными службами, как ФБР и ЦРУ. Конечно, такая конкуренция непродуктивна, но вы предпочитаете слияние служб? У такого слияния уже есть название - КГБ! Одной из первых мер, предпринятых постсоветской властью, было разделение всесильного КГБ на две части. Множественность спецслужб - это достижение демократии, поскольку она позволяет политической власти не впадать в зависимость от одного источника информации. В вопросе организации системы, главная проблема, которую должны разрешить ответственные по борьбе с терроризмом в США и в других странах - это вопрос об исчезновении границы между внутренней и внешней безопасностью. Как иначе противостоять глобальной угрозе? Пока никто не может дать достойного ответа.
