Ровно без четверти одиннадцать тишину вспарывает взрыв. Трясется земля, звенят стекла - каждый вечер в одно и то же время. Российские военные выполняют свою дневную норму, в среднем - по два выстрела в минуту. Снаряды падают на удалении 20-25 километров где-то в горах. Где - вопрос второстепенный. Намного важнее плотность огня: чем интенсивнее, тем больше надбавка. Проблему войны и мира в сепаратистской кавказской республике решает бухгалтерия.
В этот вечер подозрительно спокойно. Лишь только около часа ночи начинается ожесточенная перестрелка. Чеченские боевики обстреливают российскую комендатуру в Ачхой-Мартане из гранатометов и пулеметов. Через два часа шум стихает. Боевики, язвительно ухмыляясь, отходят - деловым шагом и без прикрытия. Ни один из российских постов не берется за их преследование. И это при том, что в кавказской республике, по данным независимых наблюдателей, в настоящее время находится группировка численностью 200 000 человек.
Бой в эту ночь проходит без потерь, есть только материальный ущерб: пожар на центральной газовой магистрали в Ачхое. В начале июня боевики организовали нападение на российские позиции сразу в нескольких местах. Эти нападения нельзя считать масштабной наступательной операцией. Дело в том, что боевики уже давно потеряли надежду повернуть военное счастье в свою сторону: это не позволяет сделать превосходство противника и недостаточная поддержка среди чеченского населения.
В ту же ночь совершается нападение на временную резиденцию администрации в Шатое. 40 боевиков ведут в течение двух часов бой с чеченской милицией. Видимо, учитывалось наличие боеприпасов и оружия. Штаб российских войск располагается всего в нескольких сотнях метров, но военные посылают помощь только спустя полчаса после отхода боевиков. В районе на 13 500 жителей приходятся 6 000 военнослужащих. В этом случае боевиков тоже никто не собирается преследовать. «Это имеет свою систему, - думает глава местной администрации Саид Дусуев. - Бандиты и военная контрразведка (ГРУ) это братья по оружию».
Бандитами Дусуев называет боевиков. О них он такого же плохого мнения, как и о нем - неудобном руководителе - прорусское правительство в Грозном и московские военные. Дусуев говорит без обиняков, демонстрирует свое бесстрашие. Он вообще один из двух глав администрации в занятой российскими войсками Чечне, которые могут опираться на доверие населения. Он отказывается от охраны и не имеет при себе оружия.
Несмотря на большие сомнения, Саид Дусуев нашел общий язык с военными. Это благодаря его политике военные с момента начала войны три года назад ни разу не проводили обысков домов, в ходе которых подвергают пыткам, уничтожают и похищают гражданское население. Высокогорный район Шатой расположен вблизи грузинской границы. С тех пор, как боевики были вынуждены под натиском российских войск бежать из столицы Чечни Грозного, они проводят свои операции с гор. Если бы российская армия ушла осенью, как это было объявлено, жители горного района оказались бы отданными «просто на откуп преступникам».
Дусуев убежден, что российское правительство не заинтересовано в достижении мира и наведении порядка в Чечне. Поэтому военный штаб в Алхан-Кале с недоверием наблюдает за результатами любой прагматической политики, пытающейся лишить боевиков почвы в горах. Видимо, не случайность, когда бывшие боевики вдруг надевают форму промосковской чеченской милиции. Между тем, в Шатое кандидатов проверяют основательно: «Мы знаем своих бандитов», - говорит Дусуев.
Резиденция Дусуева находится в кое как сколоченном строении, там один единственный телефон на 13 500 жителей. В кабинете помещается два письменных стола. По плану восстановления республики Кремль предусматривает выделение для Шатоя 28 миллионов рублей (около 1 миллиона евро). До сих пор не поступило ни копейки. Можно распрощаться со всеми деньгами, считает Дусуев. В Москве он избегал все министерства не в надежде раздобыть денег, а чтобы документально зафиксировать факт мошенничества. «Возвращаясь, я выбрал другой маршрут, а билет купил в последний момент, - говорит он. - От спецслужб можно всего ожидать».
Для поездки в Грозный, расположенный в 60 километрах от Шатоя, надо потратить целый день. Мост через Аргун взорван еще два года назад, строительство нового обошлось бы в 30 000 долларов США. Однако на строительство главной магистрали, связывающей равнинные районы с горным регионом, чеченский бюджет выделение денег не предусматривает. Так что легковушка грузится на грузовик, который с трудом преодолевает бурный Аргун. Дорога через Дуба-юрт заблокирована с той поры, как армия начала там проводить зачистки.
Несмотря на заверения Кремля, восстановительные работы в Чечне не начинаются. Грозный, как и прежде, - наверное, самая большая в мире свалка строительного мусора. Ничто не изменилось с момента прихода российских «блюстителей порядка» осенью 1999 года. Люди ютятся в руинах. Тот, кто делает шаг в сторону от дороги, ведущей к убежищу, рискует подорваться на мине. В больнице номер 9 в Грозном лежат, в основном, дети, ставшие жертвами минной войны.
Судя по всему, расчистка и разминирование проводится только там, где коррумпированные чиновники сбывают развалины как строительный материал частным лицам. Грозненская больница номер 9 до сих пор находится в том же жалком состоянии, что и после окончания боевых действий в начале 2000 года. К эксплуатации пригодны только два этажа пятиэтажного здания, считает главный врач Абдулла Исмаил. В прошлом году российское Министерство здравоохранения все же выделило две машины «Скорой помощи» и несколько компьютеров, и это для города, в котором 200 000 жителей. Кроме того, не хватает врачей-специалистов, не вернулся почти ни один бывший сотрудник. Этому мешают условия жизни посреди руин и произвол российских военных.
Оснащение палат напоминает сборище предметов с какой-нибудь свалки. Поднаторевшая в пропаганде Москва считает все же необходимым оборудовать главную больницу республики как показательный объект. Желание вполне понятно: Кремль не хочет ничего менять в ситуации на Кавказе и больше не беспокоится по поводу своего авторитета за рубежом.
Единственное нарядное здание в городе принадлежит энергетической компании «Нурэнерго». 90 процентов чеченских населенных пунктов уже снова подключены к сети. «Добиться стопроцентного подключения нам не удастся никогда», - считает один из ведущих сотрудников компании. Дело в том, что цветные металлы пользуются спросом, как и прежде, и вина в их быстром исчезновении зачастую лежит на армии. Солдаты обрывают порода из скуки или в нетрезвом состоянии. Отлично процветает по-прежнему нелегальная торговля всем, что плохо лежит. Незаконную добычу нефти поделили между собой верные Москве местные органы власти и военные. Раньше из этих денег боевики финансировали свои боевые действия. Муса, который до недавнего времени был водителем бензозаправщика, рассказывает о том, как он беспрепятственно минует блок-посты на дорогах, как на российской стороне границы его ждут сотрудники спецслужбы для сопровождения на нефтеперерабатывающий завод в Ставропольском крае.
Между тем, у заграждений на дорогах в Чечне стоят, грабители, узаконенные государством. Они превращают жизнь гражданского населения в ад. Тот, кто не платит дорожный сбор, тот рискует быть тут же арестованным.
Контрольно-пропускные пункты демонстрируют взаимопроникновение кавказской и русской культур. Все продается. С одним единственным различием: кавказцы обращают внимание на соотношение цена-затраченный труд, а русские руководствуются позывами ночной жажды. Таможенная пошлина ориентируется на цели и характер груза, большим спросом пользуются даже боеприпасы.
Чечня почти целое десятилетие находится в состоянии войны. Жестокость оккупационной власти вышла за всякие границы. Грань между коллоборационистами и выраженными прагматиками расплывчата. В Чечне правит бал лишь одно: цинизм. «Чем чаще происходит смена людей, несущих политическую ответственность, - говорит один из милицейских руководителей, - тем лучше для нас».
