Г-н Айсенберг и г-н Грджик являются сотрудниками Центра стратегических и международных исследований (программы "Международная безопасность" и "Восточная Европа", соответственно) в Вашингтоне, федеральный округ Колумбия
28 июня 2002 года. Если мы хотим, чтобы за Организацией Североатлантического договора (НАТО) и дальше сохранялось ее законное место в деле обеспечения трансатлантической безопасности и стабильности, тогда важный Пражский саммит в ноябре нынешнего года должен заняться не только расширением альянса и прояснением его предназначения, как сейчас объявляется. Союзники должны также ограничить будущую роль НАТО как в географическом, так и в политическом плане, чтобы это расширение не привело к ослаблению альянса.
Гонка за членство в альянсе выходит на финишную прямую. На следующей неделе лидеры девяти стран-кандидатов встречаются в Риге, чтобы подготовиться к финальному рывку в направлении Праги. Все признаки указывают на то, США и европейские союзники поддержат "стремительное" расширение, которое предусматривает прием в состав альянса трех прибалтийских государств, возможно, Румынии и Болгарии, а также Словении и Словакии. Расширяясь с 19 до 26 членов, союзники должны основательно подумать над тем, какого рода НАТО они хотят иметь в предстоящие годы, с учетом того, что обстановка в плане безопасности уже сегодня сильно меняется.
После событий 11 сентября американские шаги на мировой арене менее, чем когда-либо в прошлом, имеют отношение к (и меньше полагаются на) НАТО. Президент США Джордж Буш-младший (George W. Bush) решил расстаться с такими давнишними концепциями безопасности, как сдерживание (и в какой-то мере устрашение), сделав ставку на мобильность, гибкость (вооруженных сил США - прим. пер.) и строительство краткосрочных коалиций на широкой основе.
По другую сторону Атлантики европейцы расстроены своей неспособностью оказывать на Соединенные Штаты сдерживающее влияние и опасаются, что альянс теряет свое значение для Америки, поскольку она пренебрегает военной помощью союзников и обращает свой унилатералистский ("unilateralism" - политика односторонних действий, англ.) взор на Ирак и Среднюю Азию.
Посреди всей этой неуверенности НАТО должна оставаться верной своей главной миссии и своей индивидуальности. Не следует расширяться за пределы Североатлантического региона, которому НАТО обязана своим названием и логическим обоснованием своего существования. Давать НАТО амбициозную глобальную роль опасно; поступая таким образом, США и Европа рискуют сделать из НАТО политический клуб, полезный разве что для того, чтобы давать фотокорреспондентам возможность делать снимки.
Далее, задача НАТО по защите Североатлантического региона сегодня требует сильных военных возможностей для действий "вне зоны ответственности" альянса. Действительно, если бы НАТО была более сильной, альянс мог бы принимать участие в любой военной акции в Ираке наряду с Соединенными Штатами, которые сегодня кажутся полными решимости начать там боевые действия, если потребуется, в составе менее широкой коалиции по своему выбору.
Итак, когда на горизонте замаячило расширение, как может НАТО выработать общую цель и создать возможности для ее достижения? Для нынешних европейских членов альянса это означает необходимость серьезного подхода к усилиям по модернизации оборонного потенциала Европы, чтобы позволить им участвовать в военных действиях плечом к плечу с Америкой. Для Соединенных Штатов это означает четкую приверженность НАТО как реалии, а не мифу, годному разве что для ностальгических шуточек "шишек" Пентагона (министерство обороны США - прим. пер.).
Здесь найдется роль также и для будущих членов альянса. Когда главы государств так называемой "Вильнюсской десятки" соберутся в Риге, они поступят благоразумно, если не станут слишком увлекаться хлопаньем друг друга по плечу за то, что сумели обойти российские и западные возражения в отношении их будущего членства в альянсе. Вместо этого они должны четко определиться в вопросе о том, каким будет их военный и политический вклад в альянс. Этот означает необходимость серьезных обязательств по поддержанию темпов совершенствования военных организаций, которые, как в случае с прибалтийскими государствами, стали ускоряться только в последние годы. А лидеры Словакии и Словении должны заняться вопросом растущего возмущения своей общественности против НАТО.
Многие из новых членов действительно будут иметь серьезные недостатки в плане (военных) возможностей и стратегической готовности - как было в 1999 году с первыми тремя принятыми в альянс государствами Восточной Европы. Однако вклады в НАТО ее новых восточноевропейских членов должны быть симбиозными, а не чисто символическими: Литва, к примеру, уже играет небольшие, но важные роли в миротворческих миссиях на Балканах. В первую очередь новые члены альянса должны продемонстрировать старым членам, что они активно занимаются новыми приоритетными целями НАТО, пусть даже эти цели и не популярны у них дома.
Пражский саммит должен рассмотреть также альтернативы вступлению в НАТО, которые позволят сделать дипломатические увертюры не членам альянса в Европе и за ее пределами, разделяющим его повестку безопасности. Заключенное в прошлом месяце соглашение между союзниками по НАТО и Россией о создании "Двадцатки НАТО" должно послужить как модель. В данном случае, как и в возможных будущих, не следует рисковать превращением НАТО в "дерегионированный" альянс в результате включения в ее состав таких стран как полноправных членов, да в этом и нет нужды. НАТО будет политически неорганизованной и неуместной в военном плане, если ее членов станет объединять только лишь потребность в безопасности, а не общее видение того, как ее обеспечить.
Для сохранения своей жизнеспособности НАТО должна не только ограничиться членством союзников с аналогичными повестками. Она должна также ограничиться целью служения общим интересам своих членов. Мировому порядку не требуется еще один Совет безопасности Организации Объединенных Наций (ООН); к тому же администрация Буша-младшего безусловно не станет вести войны посредством подобным образом сформированного органа. А потому несбыточные надежды на членство в НАТО таких удаленных стран, как среднеазиатские, должны быть мягко, но решительно отметены. Концепция НАТО как политической организации с военной основой не сработала; в Косово и в Афганистане политическое товарищество мало чем помогло в деле ликвидации огромного разрыва между военными возможностями союзников. Куда более полезно вернуться к первоначальной структуре НАТО - военной организации с политической основой - и к попыткам укрепить (военные) возможности и общее видение цели, что обеспечит жизнеспособность альянса.
Европейцы и американцы уже сейчас чуть ли не постоянно испытывают трудности в нахождении общего языка, хотя стратегические культуры двух сторон можно отнести к числу самых близких в мире. Мы не можем ожидать от друзей вне региона, что они будут подходить к проблемам безопасности с наших позиций. Наконец, существует вопрос будущего за пределами обозримого. Вполне возможно, что терроризм является преобладающей угрозой нашего времени, но останется ли он преобладающей угрозой в 2025 году? Мы не знаем, что припасли для нас предстоящие годы. В таком случае лучше иметь тесно интегрированный альянс, максимизируя его способность реагировать на нужды Европы и Соединенных Штатов.
