Кажется, что на мель посреди этой пыльной пустыни из развалин напоролся пиратский корабль. На палубе, обложенной мешками с песком, сидит некто с обнаженным торсом, похваляясь своей силой. Он наносит как раз татуировку на спине своего товарища, повязавшего от солнца голову косынкой. Под ярким полуденным солнцем вместо черепа со скрещенными костями появляется российский триколор.
Нижняя палуба со своими ящиками с боеприпасами и бетонными блоками блюдет оборону, на ней несут службу два солдата ОМОНа - зеркальные очки от солнца на носу и «Калашниковы» на правом оголенном плече. «Блок-пост» - так называются такие контрольно-пропускные пункты по-русски. Тот, кто передвигается по чеченской столице, вынужден проходить через них каждые пять минут. «Все они берут дорожную пошлину, эти гангстеры», сообщает чеченская торговка Апти.
Путешествие по Чечне - это поездка по изнасилованной стране. В деревнях мимо мелькают дома в окружении садов с табличками «Продается». За 150 евро можно приобрести усадьбу. По обочинам улицы на корточках сидят мужчины, плюют шелухой от семечек. Уровень безработицы составляет более 80 процентов. Тем не менее, поля возделываются. Площадка для рыночной торговли. На прилавке вяленая рыба, в холодильнике - пиво «Балтика», с коробок с шоколадными конфетами улыбаются девушки.
Чечня, площадь территории которой такая же, что и у земли Шлезвиг-Гольштейн, была вынуждена пережить за одно десятилетие две войны и лживый мир. Сегодня там живет, возможно, миллион человек. Точную цифру не знает никто. 150 000 чеченцев остаются пока в качестве беженцев в соседней республике Ингушетии. Они должны, во всяком случае, этого хочет президент России Владимир Путин, до сентября снова вернуться в Чечню. Говорят, время пришло, в конце концов, по словам Путина, «военный этап антитеррористической операции завершен. Чеченское правительство отделено от своего народа колючей проволокой, танковыми надолбами и бетонными стенами. Правительственное здание в центре Грозного напоминает сильно охраняемый объект. Глава правительства Станислав Ильясов - милостью Путина, - трещит в своем кабинете об успехах, которые все же можно отнести, скорее, к области пожеланий. 100 000 новых рабочих мест, 300 000 возвратившихся беженцев, хорошо налаженное сотрудничество между армией и населением, короче: «Мы добиваемся успехов, мы восстанавливаем страну, мы находим поддержку, - говорит он, не переводя дыхание. Беженцы? «Они могут возвращаться хоть сейчас, все подготовлено». В следующем кабинете заместитель - чеченка Амнат Батышева рисует иную картину. «Восстановление вообще не продвигается вперед. Нет денег ни на восстановление больниц, ни школ. Крыши прохудились, дети сидят на бетонном полу. Строительство жилых домов не ведется». Зато исчезают деньги, выделенные на восстановление. Беженцы? «Для их возвращения отсутствуют основные условия». Дети все же пошли в школу.
На фасаде 9-й больницы, к которой мы подъехали по страшно ухабистым улицам, - пулевые отметины. Врачи Росламбек Машоев и Салман Яндаров пытаются навести в здании хотя бы видимость порядка. В больнице привыкли к экстремальным условиям. Во время войны врачи ампутировали руки и ноги без наркоза. Сегодня, благодаря западной помощи, снова есть лекарства и перевязочный материал, пусть даже и в недостаточном количестве.
В палатах лежат по шесть-восемь больных. Билал (ему 20 лет) подорвался на мине-ловушке, когда собирал кирпичи на консервном заводе. Левая нога раздроблена, грубо зашитая рана на животе замазана зеленкой. Ситуация в Чечне такая же плохая, как и прежде, рассказывает Билал. Три дня назад забрали соседского 18-летнего сына Ислама. Рядом лежат три брата. Хасан (18 лет) наступил на мину, Али (17 лет) только сломал ногу, а младший Мансур (7 лет) попал под машину. «Они мучают нас каждый день во время своих зачисток», - говорит Али, который до несчастного случая работал на строительной площадке среди развалин театра имени Лермонтова. Сколько людей арестовывают во время зачисток, не может сказать даже прокурор Николай Костюченко. Во время разговора он называет цифры в пределах 65 и 500.
Своими налетами русские заслужили славу оккупантов. То, что во время облав в деревнях жителей заставляют подписывать квитанции, в которых говорится: «сим подтверждаю, что дарю ефрейтору Иванову двух баранов, холодильник и свои украшения из золота», сотрудники российской милиции называют, «обычным для этих мест выражением гостеприимства».
Российские вооруженные силы, численность которых в Чечне, по официальным данным, составляет 87 000 человек, обустраиваются надолго. На базе «Северный» и в Ханкале, где находится штаб группировки, идет строительство казарм, школ, детских садов. По вечерам возвращаются вертолеты «Черная акула», нельзя не слышать шума двигателей боевых самолетов, наносящих удары по горным районам на юге. По ночам слышится артиллерийская канонада. Боевики по-прежнему не жеманятся. Они закладывают мины, нападают на войсковые колонны. Потери огромны. По официальным данным, с начала войны русские потеряли более 4 000 человек, 10 000 человек ранены. Боевики, по данным Москвы, потеряли 12 791 человек. Это, скорее всего, очень приблизительная цифра. Жертвы среди гражданского населения ни в какую статистику не попадают.
В Грозном до войны проживало 600 000 человек, сегодня - 150 000. В три отремонтированных девятиэтажных дома по улице Карла Либкнехта, 7/7 должны въехать 100 семей. Азина смогла вырвать для себя и своих восьмерых детей трехкомнатную квартиру. О своем новом жилище, которым она горда, рассказывать не желает. На ее деревню Махкети, говорит она, совершила налет российская авиация. 24 убитых, среди них ее зять. «Оторванные ноги, части тела, тут - рука, там - тело, повсюду кровь».
В эти июньские дни никто не говорит о политическом решении конфликта. В тот момент, когда мы находились в Чечне, ситуация считалась спокойной. Это означает: во время нападения на «блок-пост» в Урус-Мартане убиты три военнослужащих, в результате взрыва мин и от снарядов ранены восемь человек, производились авиационные налеты. Во время облав конфисковано 13 гранатометов и огнеметов, пушка, шесть пулеметов, 31 автомат, три пистолета и десять охотничьих ружей, а также 3,4 килограмма взрывчатки.
На обратном пути нашу колонну из трех бронированных машин и мини-автобуса останавливают. Дорога блокирована. Солдаты ищут заложенную взрывчатку, они уже нашли противотанковую мину. Через полчаса мы минуем реку Терек и машина из нашего сопровождения сталкивается нос в нос с армейским грузовиком. В результате столкновения погибают пять человек, в том числе Олег Шмаков - капитан из Сибири. Сзади сигналит бронетранспортер с пятью застывшими фигурами на башне, требуют, чтобы продолжали движение.
