Из кабинета директора школы по изучению Корана открывается вид на ряды низеньких фруктовых деревьев. Сад раскинулся на шести гектарах, за ним ухаживает один из преподавателей с тремя своими сыновьями при поддержке соседнего колхоза. Помимо этого есть четыре гектара пашни. Выручка, которую они приносят, используется на содержание школы. Сюда надо добавить пожертвования верующих, говорит директор. От государства помощи нет никакой.
Школа по изучению Корана - неприметное здание на углу «Мемориального комплекса имама Аль-Бухари» в тридцати километрах от города. Длинные проходы в виде аркад, богато украшенные орнаментом, охватывают со всех сторон большой зеленый двор. В центре участка находится 17-метровый мавзолей имама Аль-Бухари - исламского ученого, жившего в девятом столетии. Он выполнен из иранского мрамора и украшен пестрой плиткой в том стиле памятников архитектуры позднего средневековья, который появился в последние годы расцвета «шелкового пути» в Хиве, Бухаре и Самарканде. Это место, куда привозят туристов. В построенном всего лишь несколько лет назад роскошном строении располагается Фонд имама Аль-Бухари, который начал исследование исламской культуры страны. Фонд, как и школа по изучению Корана, тоже официально не имеет ничего общего с государством.
Представитель правительства Узбекистана, духовенство и председатели таких организаций, как Фонд Аль-Бухари, при каждом удобном случае говорят о том, что религия в Узбекистане строго отделена от государства. Государство вмешивается в религиозную жизнь своих граждан лишь в той мере, в какой это необходимо, чтобы гарантировать толерантность отношений между группами граждан исповедующих различную веру и свободу вероисповедания, - говорит председатель Комитета по религиозным делам правительства Шоазим Миноваров. Комитет является де-факто министерством по делам религий.
Однако в докладах правозащитных организаций, таких, как "Human Rights Watch" и "Amnesty International", все выглядит иначе. Согласно этим документам, узбекское государство держит религиозную жизнь в жестких руках, а мусульмане, которые исполняют свои религиозные обряды не в тех мечетях, где это разрешено делать, мечети, видимо, финансируются государством, подвергаются преследованиям. Достаточным основанием для ареста является уже то, что мужчина носит слишком длинную бороду. В прошлом году было зарегистрировано несколько случаев смерти заключенных от пыток. С середины девяностых годов по указанию правительства были вновь закрыты многие мечети, тысячами появлявшиеся после распада Советского Союза. Решение о строительстве новой мечети или школы по изучению Корана принимает Комитет по религиозным делам, который также выделяет для этого земельные участки. Миноваров, говорит, что при этом остается проверить, «действительно ли существует потребность».
Многие из почти 7 000 политических заключенных в Узбекистане попали за решетку за то, что распространяли религиозную литературу, которая не была разрешена правительственным Комитетом по религиозным делам, или потому, что отправляли молитвы в незарегистрированных в качестве мест для богослужения помещениях. Официально эти лица обвиняются в поддержке экстремистских организаций, которые собирались создать в Средней Азии исламский режим. Но по информации знающих людей, под жернова сохранившегося с советских времен репрессивного аппарата попали также многие политически не ангажированные верующие мусульмане.
Преследования верующих, однако, не означают, что ислам преследуется в Узбекистане как таковой. Наоборот, президент Ислам Каримов подчеркивает значение ислама для узбекской нации в прошлом и в настоящее время. Большие средства выделяются на реставрацию мечетей и школ по изучению Корана, построенных в период расцвета исламской культуры. За последние годы над могилами исламских ученых и святых средневековья были возведены, как и над могилой Аль-Бухари в Самарканде, роскошные мавзолеи, мечети или мемориальные комплексы. И повсюду можно увидеть таблички, что все это делается по инициативе президента Ислама Каримова.
Этот официальный ислам, однако, в большей мере является культурным и идеологическим вкладом в «учение о независимости» Каримова, которое введено в качестве обязательного предмета в школах, чем религией. Культ, которым окружается исламский ученый, напоминает, вплоть до формы исполнения памятников, то, как раньше почитали советских героев. Другим важным элементом этой попытки искусственного создания национальной истории и самоидентификации является фигура Амира Тимура, известного в западной исторической науке также под именем Тамерлана. В конце 14-го века Тимур пытался из Самарканда возродить империю Чингиз хана и создал в ходе завоевательных походов, не останавливаясь ни перед какими зверствами, великую империю, которая простиралась от Турции до Индии. Территория нынешнего Узбекистана как центр этого государства переживала при Тимуре и его последователях - тимуридах - экономический и культурный расцвет.
Во многих городах Тимуру поставлены памятники, а в столице Ташкенте в 1996 году по случаю его 660-летия было построено в качестве музея здание с куполом. Музей, разумеется, в большей мере является выражением почитания, чем объектом, где можно получить какую-то информацию. На некоторых транспарантах с политическими лозунгами, которые повсюду можно видеть в городах, приводятся действительные и надуманные изречения Тимура - честь, которая в иных случаях полагается только президенту Каримову. В культе вокруг средневекового владыки можно отчетливо заметить стремление провести параллель между Тимуром и Каримовым: образ строгого, даже жестокого властителя, который нужен стране и который сохраняет какие-то традиции прошлого.
Период тимуридов хорошо вписывается в пропаганду режима и по другой причине: в те времена религия была однозначно подчинена мировым владыкам. Чтобы в стране было все хорошо, должно быть именно так - такой из этого можно делать вывод. При представлении Узбекистана за рубежом больше, разумеется, говорится о том, что религия и государство отделены друг от друга, чем о подчиненном положении первой. Элита, вышедшая из советской номенклатуры, пользуется риторикой западных демократий точно так же, как до 1991 года использовала риторику коммунистическую. Узбекистан представляется как светское государство, президент выступает за свободу прессы и соблюдение прав граждан.
Легитимизации режима должна служить также его борьба с исламистами со ссылками на западные ценности, что должно лишать критиков почвы для обвинений в нарушении прав человека. Действительно, официальной аргументации узбекских политиков по этому вопросу мало что можно противопоставить. Так, на одной из недавних конференций в Самарканде по теме «Ислам и светское государство», организованной совместно Фондом Фридриха Эберта и Фондом Аль-Бухари, ее узбекские и немецкие участники быстро достигли согласия в том, что следует отвергать все попытки создания государства на религиозной основе.
Имамы мечетей, работа которых разрешена властями, и руководители школ по изучению Корана держатся в заданных режимом рамках. Они находятся под строгим государственным контролем. Это означает, что им даже ставится задача, что они должны говорить во время молитв. Многие из этих духовников, прежде всего, занимающие высокое положение в иерархии, являлись представителями официального ислама еще в советские времена. Напротив, исламистские движения в Узбекистане берут свои корни в так называемом «параллельном исламе», которой частью находится в подполье. О влиянии этих движений, о поддержке их среди населения надежных сведений нет. Не один год режим представлял их как самую большую опасность, теперь официальная линия - они больше не представляют угрозы, так как лишились, мол, поддержки талибов.
Что касается воинствующего Исламского движения Узбекистана, которое в прошлые годы действовало с территории Афганистана и летом 1999 и 2000 годов организовывало вторжение нескольких сот вооруженных людей в Ферганскую долину, то и среди иностранных наблюдателей существует единой мнение, что оно сильно ослаблено. Вторая по влиятельности исламская организация в Узбекистане - «Партия освобождения». Эта организация, возникшая в конце сороковых годов на Ближнем Востоке, выступает за образование халифата и, якобы, без применения насилия. Поскольку партия работает в условиях конспирации, то говорить с уверенностью о ее численности и ее сторонниках трудно. Так, официальные лица, которые видели в этой организации в прошлые годы угрозу для стабильности, говорят теперь, что она раскололась на мелкие группировки. Однако социальные проблемы, коррупция и бесхозяйственность, которые являются базой для подпитки исламистов, сохраняются. Как сохраняются зримые противоречия между официальными заявлениями о том, что Узбекистан является демократическим государством и тем, что в реальности он представляет собой диктатуру.
