Автор статьи в прошлом был заместителем главного редактора газеты "Известия"
Как только до нас дошла потрясающая весть о том, что над Германией разбился самолет, на котором летели на отдых 54 подростка, я ощутил знакомое чувство сосания под ложечкой: коли катастрофа произошла с российским самолетом, что бы там на самом деле ни случилось, вина будет возложена на россиян. Конечно же, не успели первые слезы окропить пыль, вину за столкновение в воздухе, в результате которого погиб 71 человек, попытались спихнуть на нас. "Российский пилот 'проигнорировал' предупреждения", - завопили бульварные газеты. - "Российский пилот 'не принял мер' для избежания столкновения". Даже прожив в Великобритании 5 лет, я все еще не могу привыкнуть к той легкости, с которой Россию обвиняют во всех несчастьях, к которым мы имеем хотя бы косвенное отношение. И вполне правильно, что в России с возмущением восприняли бездоказательные предположения о том, что российский пилот либо российский самолет обязательно должен быть повинен в этом несчастье.
Когда выяснилось, что российский пилот совсем не бездействовал, а, вполне возможно, даже пытался за 90 секунд до столкновения предупредить швейцарскую службу управления воздушным движением об опасности своего следования заданным курсом, и что швейцарские авиадиспетчеры отключили жизненно важную для безопасности полетов систему, мы почувствовали себя отомщенными, но все еще были обозленными.
Та готовность, с которой Запад решил, что в данном инциденте повинна российская сторона, показывает, что, несмотря на все разговоры западных лидеров о России как стратегическом партнере Европы или Соединенных Штатов, серьезном игроке на мировой арене, в глубине души нас по-прежнему считают международным посмешищем, нацией пьянчуг и неумех. Это, как заметил один мой соотечественник, голливудская точка зрения на Россию - но такая, которая упорно сохраняется. Со времен страха в духе "Красные под кроватью" Россия является - безусловно, в бульварной прессе и в сценариях для развлекательной индустрии - корнем всемирного зла, вечным злодеем.
Разумеется, кое в чем мы повинны сами. Кто может забыть печально известный случай, когда пилот доверил управление самолетом своему несовершеннолетнему сыну, в результате чего самолет рухнул на сибирскую тайгу? Или забыть трагедию Чернобыля, когда сотрудники атомной электростанции затеяли несанкционированный эксперимент? А бывший президент Борис Ельцин никак не способствовал нашему избавлению от имиджа нации пьянчуг: несмотря на его впечатляющие достижения в деле руководства переходом к демократии, он запомнился столько же тем, что был слишком "утомлен", чтобы выйти из самолета в аэропорту Шэннона и встретиться с премьер-министром Ирландии, как и тем, что на башне танка сопротивлялся предпринятой сторонниками "жесткого курса" попытке государственного переворота. Мы, русские, смеемся и плачем от смущения по поводу этих инцидентов. Но рубцы, оставленные на нашей психике этими инцидентами, глубже, чем думают большинство людей на Западе. С тех самых пор, как Петр Великий в 1700-х годах начал модернизацию византийской Руси, мы сражаемся с несоответствием между представлением о себе как о сверхдержаве, родине Пушкина и Толстого - и о разгильдяйской стране "третьего мира".
Писатель 19-го века Иван Тургенев подытожил все это, заметив: "Я могу узнать русского издалека, главным образом по внезапным переменам в его лице: то он высокомерен и полон величия, то весь осторожен и кроток, осматриваясь, а не смеется ли кто над ним".
Стереотипы, как известно, порождаются страхом и невежеством, а для большинства представителей западного мира, несмотря на открытые границы, Россия все еще остается неизвестной территорией. Но, когда во всем плохом обвиняют Россию, это ранит таких людей, как я. Возмущение в Москве в связи с тем, что Россия вновь объявляется виновной, если не будет доказано иначе, свидетельствует, что россиянам надоело отношение к ним, характерное для времен "холодной войны". Многие в России начинают винить Запад в своих трудностях постсоветского периода.
Когда становится очевидным, что Запад по-прежнему рассматривает Россию как третьеразрядную страну, трудно убедить их в том, что они охвачены паранойей. Но совершенно очевидно, что нам предстоит еще пройти долгий путь, прежде чем мы расстанемся с тем, что, в моем представлении, было старыми плохими временами взаимной подозрительности и оскорблений.
