Министр иностранных дел Ирака Сабри (Sabri) своим визитом в Москву может быть доволен. Саддам Хуссейн (Saddam Hussein) послал его туда с целью заставить постоянного члена Совета безопасности ООН Россию продемонстрировать несогласие с американской политикой в отношении Ирака. Российский министр иностранных дел Игорь Иванов пошел навстречу этому желанию и недвусмысленно дал понять, что он против любых военных акций против Ирака: применение силы усложнило бы решение иракского вопроса и вывело бы ситуацию на Ближнем Востоке из-под контроля.
После встречи с иракским министром иностранных дел Иванов повторил то, что уже давно является официальной позицией Москвы: Ирак должен продолжить диалог с Организацией Объединенных наций и допустить в страну военных инспекторов, после этого могли бы быть сняты санкции, наложенные на страну. «Я не вижу альтернативы возвращению международных инспекторов, - сказал Иванов. - Наша задача заключается не в поиске такой альтернативы, а в создании условий для их возвращения». На вопрос, наложит ли Россия в случае необходимости вето в Совете безопасности, Иванов сказал: «Мы надеемся, что вопрос о военной операции поставлен в Совете безопасности не будет, и соответственно правом вето пользоваться не придется». По его словам, есть достаточно эффективных возможностей, чтобы урегулировать иракский кризис политическими средствами.
В последнее время Багдаду не приходилось получать столь основательной поддержки от Москвы. В частности, российское Министерство иностранных дел, где со времени, когда им руководил друг Саддама Евгений Примаков, мало что изменилось, всегда готово похвалить традиционно хорошие отношения с Ираком и обхаживать его как «стратегического партнера» России в регионе Персидского залива.
Однако президент Путин был в своих высказываниях до сих пор намного сдержаннее, чем его министр иностранных дел. Путин, в частности, неоднократно говорил, что он, в отличие от американского президента, не рассматривает Багдад в качестве части «оси зла» и что, например, нет никаких доказательств того, что Саддам Хуссейн поддерживает «Аль-Каиду». Москва, по его словам, разделяет также озабоченность европейцев по поводу того, что в случае нанесения Вашингтоном военного удара волнениями может быть охвачен весь регион. Но такими же очевидными становятся признаки того, что Кремль не желает жертвовать традиционной дружбой с Багдадом во имя своего сотрудничества с Вашингтоном по антитеррористической коалиции. Не хотят там и в очередной раз сделать ошибку, поставив, как в случае с Милошевичем (Milosevics), не на ту лошадку.
В Москве поэтому задумываются над тем, каким образом можно было бы сохранить добрые отношения с Багдадом после ухода Саддама Хуссейна. На прошлой неделе один из дипломатов российского посольства в Вашингтоне встречался с одним из лидеров оппозиционного Иракского национального конгресса и имел с ним беседу, продолжавшуюся два часа. В российской прессе встречу оценили как откровенный афронт Багдаду. Однако вчера Иванов не согласился с такой интерпретацией. Он сказал, что некоторые средства массовой информации создали вокруг встречи такой ажиотаж искусственно, «чтобы бросить тень на наши отношения с Ираком». Перед этим Министерство иностранных дел пыталось приуменьшить значение встречи, в которой с российской стороны принимал участие второй секретарь посольства, сославшись на то, что подобные контакты били уже и раньше.
Впрочем, об определенной осторожности в отношении Саддама Хуссейна свидетельствует также то, как Москва обходится с «договором века» между Россией и Ираком, о котором стало недавно известно. Речь в документе идет о сотрудничестве в области добычи нефти, снабжения водой и производстве электроэнергии. Общая стоимость совместных проектов составляет 40 миллиардов долларов США. Две недели назад иракский посол назвал договор готовым к подписанию, но вчера он был вынужден признать, что «мы до сих пор ожидаем ответа российских друзей». Иванов вчера, в частности, похвалил «динамичное развитие» экономических отношений, но, как сообщило его министерство, вообще не вел никого разговора с Багдадом о договоре.
Разумеется, Россия, как бы то ни было, придает не в последнюю очередь значение тому, чтобы в Ираке были гарантированы ее экономические интересы. При этом речь идет о возвращении иракских долгов в размере от семи до восьми миллиардов долларов США, и в то же время о согласованном и запланированном нефтяном бизнесе по стоимости еще большего масштаба. Если Америка сможет заменить режим в Багдаде так, чтобы не были затронуты эти интересы, то Москва протестовать вряд ли будет, сказал недавно корреспонденту нашей газеты, например, Михаил Маргелов - неофициальный советник Путина и первая скрипка в прозападной политике.
Щекотливым иракский вопрос является для Москвы и с точки зрения российской интерпретации антитеррористической борьбы. В прошедшие недели Путин, его Министерство иностранных дел и Министерство обороны неоднократно выступали с требованием нанесения Россией военного удара в грузинском Панкисском ущелье, где, как утверждается, сосредоточено точно неизвестное количество отступивших чеченских боевиков. Раз за разом повторялось, что оправданно и нанесение превентивного удара по «террористам» на чужой территории, чтобы гарантировать национальную безопасность. А российская авиация подвергла неоднократно бомбардировкам (разумеется, без официального объявления) грузинскую территорию, чтобы продемонстрировать Тбилиси серьезность своих угроз.
Превентивная война против террористов в целях обеспечения национальной безопасности - так, примерно, звучит американская аргументация в пользу нанесения удара по Ираку. Вчера министр иностранных дел Иванов в очередной раз говорил о том, что для успешной борьбы с террором самыми лучшими являются «превентивные меры». Когда некоторые присутствовавшие решили выяснить, не следует ли из этого, что он, тем самым, выражает понимание позиции Америки в иракском вопросе, Министерство иностранных дел это опровергло: министра неправильно поняли.
