«Архипелаг ГУЛАГ» станет первой из книг, которые опубликует газета EL MUNDO в новой серии «Лучшие произведения современной мировой литературы». Сочинение лауреата Нобелевской премии, русского писателя Александра Солженицына послужило историку Сесару Видалу темой для размышления о «гулагах» ХХ-го столетия: сталинских, описанных Солженицыным, нацистских и современных лагерей, существующих в Китае и Северной Корее. И это является доказательством вечной актуальности шедевра русского писателя
В январе 1933 года австриец по имени Адольф Гитлер после серии хитрых политических маневров пришел к власти в Германии. Одной из первых, принятых им мер по укреплению собственной власти - было создание нескольких концентрационных лагерей, в которых должны были «перевоспитываться» так называемые асоциальные элементы. Всего лишь за несколько лет данный феномен достиг из ряда вон выходящей значимости, но, как и многим другим зверствам, совершенным немецкими национал-социалистами, ему не доставало оригинальности. К тому моменту, когда Адольф Гитлер создал в Германии первые концентрационные лагеря, российские большевики более полутора десятилетий использовали это оружие для устрашения непокорных, а жертвы их исчислялись уже миллионами.
Советские лагеря отнюдь не были следствием извращения идеи коммунизма таким извергом, как Сталин, с самой победы октябрьской революции они являлись значимой и непременной частью всей социалистической системы. Точно так же, как это позже произошло в нацистской Германии, с самого начала своего становления социалистический режим определил тех неугодных ему лиц, которые должны были физически исчезнуть с лица Земли: верующие, либералы, левые партии, не разделявшие воззрений коммунистов, крестьяне, противящиеся коллективизации, интеллигенция - диссиденты либо просто те, кто придерживался умеренных взглядов.
Эти люди становились рабами правящего режима и, рано или поздно, умирали от истощения на рудниках, на строительстве колоссальных объектов (зачастую просто бесполезных) и в промерзших насквозь степях.
Ленин сам неоднократно указывал на то, что диктатура пролетариата может быть установлена лишь посредством массового террора, а подписанный им декрет от 26 июня 1918 года превратил лагеря - наряду с массовыми расстрелами без суда и следствия - в основную составляющую этого самого террора. В действительности же, даже в использовании отравляющих газов для массового уничтожения невинного населения коммунисты опередили немецких национал-социалистов.
Уничтожение отравляющими газами
Так, например, 12 июня 1921 года Тухачевскому были отданы соответствующие распоряжения по уничтожению всех крестьян, не согласных с коммунистической диктатурой и потому скрывавшихся в тамбовских лесах. Для этих целей ему были отданы в распоряжение «соответствующие специалисты» и выдан газ, чтобы гарантировать «уничтожение всех спрятавшихся». Даже Айхманн (Eichmann) и Гиммлер (Himler) не смогли бы точнее высказаться в адрес евреев, и, насколько всем известно, газовые камеры Освенцима были открыты лишь спустя два десятилетия.
И все же, несмотря на все указанные совпадения, между этими лагерными системами было два больших различия. Первое заключалось в том, как эти системы воспринимались со стороны; второе - в их перманентности. В то время как нацизм, с самого начала установления этого режима, подвергался жесткой и более чем справедливой критике со стороны наиболее важной части мирового сообщества, обвинения в адрес советской системы в насаждаемом ею терроре были редким исключением, дорого обходившемся тем, кто на них отваживался.
Любой осмелившийся указать на то, что Эудосио Равинес (Eudocio Ravines) определил как «великая ложь», тут же назывался немецким шпионом, реакционером, а, позже, и агентом ЦРУ.
Уже во времена холодной войны во Франции состоялся процесс Виктора Кравченко, обвиненного в раскрытии сведений о репрессивной системе Советского Союза. Кроме суда Кравченко должен был противостоять линчеванию со стороны СМИ, развернутому против него коммунистическими партиями стран Западной Европы и поддержанному прогрессивными умами той эпохи.
Для этих интеллектуалов самые страшные преступления не являлись таковыми, если совершались не во имя свастики, а во имя красного флага. В советской литературе появлялись произведения, раскрывавшие ужасы лагерной системы, но в них читалось оправдание советской системы как таковой: в числе таких книг - «Крутой маршрут» Евгении Гинзбург. Либо политика и История растворялись в описании человеческих судеб, как в «Колымских рассказах» Варлаама Шаламова. Заслуга Солженицына заключается в том, что он дал глобальное описание драмы советской лагерной системы и сделал при этом соответствующие выводы не только с политической, но и моральной точки зрения.
Русский писатель уже касался темы царства зла в своей гениальной книге «Один день из жизни Ивана Денисовича», и вскользь затронул ее в «Раковом корпусе» - двух великих произведениях ХХ-го века. Но лишь «Архипелаг ГУЛАГ» позволяет ему провести систематический и подробный анализ, поражающий своей глубиной. Невозможно себе представить, что кто-либо другой смог бы довести до конца подобный труд.
Во-первых, Солженицын - один из самых заслуженных лауреатов Нобелевской премии по литературе; и мы, те, кто читал его произведения на языке оригинала или даже в переводе на испанский, прекрасно понимаем, чтобы найти столь же прекрасный язык, стиль произведения в испанской литературе, нам стоило бы обратиться к поэмам Франсиско де Кеведо (Francisco de Quevedo).
Внутреннее зло
Во-вторых, Солженицын оказался узником ГУЛАГА, совершив поступок, которому прощения не было: позволил себе написать письмо, где критиковал ряд военных решений Сталина. Писатель стал - как в случае с Виктором Франкелем (Victor Frankel) или Примо Леви (Primo Levi), арестованными нацистами - непосредственным очевидцем всех кругов ада.
И, наконец, находясь в лагерях, Солженицын пережил обращение в православие, и это позволило ему еще глубже проникнуть в суть того зла, что изнутри разъедало всю систему.
Коснуться вскользь хотя бы некоторых из вопросов, поднятых Солженицыным в «Архипелаге ГУЛАГ», невозможно. Достаточно лишь сказать, что сотни страниц этого произведения дают нам поразительное, исчерпывающее описание лагерной системы, с самого момента ее создания, и всего того, что с ней было связано: арест подозреваемых и любовь между заключенными, систематические издевательства и пытки, пересылки, рабский труд, физическое и психологическое уничтожение целых селений, жителям которых обещали социализм, а лишали хлеба и свободы.
Но свой анализ он провел вовсе не в холодной академической манере. Любое зло, любая подлость, любое нарушение самых элементарных прав человека в книге Солженицына находят свое подтверждение в описании случаев реальных жертв системы, которая в 1926 году утвердила законность содержания в лагерях детей в возрасте от 12 лет, а 7 апреля 1935 года дала зеленый свет и применению смертной казни, начиная с того же возраста.
Правда была настолько очевидной и одновременно бесспорной, что выход в свет «Архипелага ГУЛАГ» стал настоящим потрясением. В Испании, например, Солженицына сравнивали даже с фалангистом Хироном (Giron), а кое-кто из писателей - настолько же либеральных, насколько педантичных и глубокомысленных - публично заявил, что ГУЛАГ и существовал для того, чтобы уничтожать людей подобных Солженицыну. И, безусловно, это было именно так, если вспомнить всех художников и интеллектуалов, ставших жертвами лагерной системы: Бабель, Флоренский, Мандельштам, Щаранский, Даниэль┘, но эти слова ясно давали понять глубину моральной и этической подлости тех, кто считал себя либералами.
Выше я указывал на различия между лагерными системами коммунистов и национал-социалистов. Настало время обратиться ко второму из них. К счастью, окончание второй мировой войны положило конец и концлагерям фашистов.
К сожалению, ГУЛАГ продолжал существовать в СССР, и жертвами лагерной системы стали еще несколько миллионов человек. Солженицыну удалось показать, и, в любом случае, доказать слова Ленина, что коммунизму для выживания была необходима лагерная система.
«ГУЛАГи» наших дней
В Восточной Германии коммунисты использовали в своих целях лагеря, построенные фашистами; власти Югославии - предшественники Милошевича (Milosevic) - создав лагеря в Голи Оток, Кварнере или в Свети Гргур, нисколько не уступали в жестокости своим советским друзьям. В Румынии и Албании, в таких лагерях как Питешти и Шпаче, зверства достигли таких пределов, что перестали уступать зверствам нацистов из Дахау или Бухенвальда.
Даже после развала в начале 90-ых годов прошлого столетия советской системы «ГУЛАГи» не прекратили свое существование. В коммунистическом Китае до сих пор сохранился «Лаогай» - аббревиатура от «Лао Донг Гай Джао» («Lao Dong Gai Zao») - аналог советского ГУЛАГа, чья страшная история, стоившая жизни миллионам заключенных, до сих пор ждет своего китайского Солженицына, способного поведать ее.
Во Вьетнаме продолжает существовать целая сеть лагерей, в которых содержатся тысячи жертв проигранной войны против коммунизма.
Подобное положение вещей существует в Лаосе, Северной Корее или на Кубе, народ которой при Фиделе Кастро (Fidel Castro) познал самую страшную репрессивную систему за всю историю своего существования: единственную, использовавшую рабский труд в интересах политической системы.
Сторонники левых взглядов, словно пребывающие на небесах, хранят молчание и ни в чем не обвиняют существующие кубинские, вьетнамские или северно-корейские лагеря, как это происходило прежде и в Советском Союзе. Вероятно, они считают такие меры не более чем малым злом, необходимым для построения социализма или освобождения рода человеческого; в том, что касается человеческих жертв, то, судя по всему, они полагают 100 миллионов людей, уничтоженных коммунистическими режимами разных стран в ХХ-ом веке, стоящими ниже по уровню развития, чем 11 миллионов жертв нацистских концлагерей.
Вероятно, для того, чтобы громко говорить о подобных варварствах, где в основе лежат взгляды сторонников левых партий, нужно быть настолько высокоморальным человеком как Солженицын, чей «Архипелаг ГУЛАГ» входит в число 10 или 12 книг, не прочитав которые будет невозможно понять историю ХХ-го и начала XXI-го века.
Сесар Видал - историк, перевел на испанский язык последнее произведение Александра Солженицына «Россия в обвале»
