19 сентября 2002 года. Владимир Путин, друг президента США Джорджа Буша-младшего (George W. Bush), про которого тот сказал, что "у него душа нараспашку", вновь доказывает, что ветреная риторика администрации США относительно "трансформации" американо-российских отношений является преждевременной. Правительство Путина делает все, что в его силах, чтобы подрезать крылья кампании г-на Буша-младшего против Ирака; российский посол при Организации Объединенных Наций (ООН) поторопился одобрить явно тактический ход Саддама Хусейна (Saddam Hussein), согласившегося на возвращение в страну международных инспекторов по вооружениям, и объявил, что никакие дальнейшие акции Совета Безопасности (СБ) не требуются.
А тем временем сам г-н Путин вразнос торгует абсурдной пародией принципиальной позиции г-на Буша-младшего по Ираку и Афганистану: на прошлой неделе он информировал СБ в выражениях, которые сознательно вторили г-ну Бушу-младшему, что война с терроризмом может потребовать одностороннего нападения России на маленькую соседнюю Грузию, бывшую республику Советского Союза, которая бесит Москву простым фактом своего существования как независимого, демократического и прозападного государства.
Эта удивительно низкая попытка прикрыть старомодную угрозу военной агрессии провозглашенной г-ном Бушем-младшим новой доктриной упреждающих действий сопровождалась еще более циничным предложением по типу "ты - мне, я - тебе": разрешите России раздавить грузинский суверенитет, намекает г-н Путин, и он, быть может, согласится поддержать разоружение Ирака, на котором настаивает ООН. Официальные лица администрации Буша-младшего говорят, что не станут играть в игру г-на Путина; Белому дому (резиденция президента США в Вашингтоне - прим. пер.) на этой неделе нужно однозначно заявить об этом находящимся в Соединенных Штатах с визитом путинским министрам обороны и иностранных дел.
Номинальным основанием для путинской угрозы в адрес Грузии, страны, сопоставимой по размерам территории с американским штатом Южная Каролина, с преимущественно православным населением численностью 5 миллионов человек, является то, что она допускает присутствие на своей территории мусульманских повстанцев из соседней российской республики Чечня. Г-н Путин настаивает, что они являются террористами, которых невозможно отличить от террористов "Аль-Каиды", и что Грузия разрешает им иметь у себя лагеря подготовки и свободно пересекать грузино-российскую границу. Фактически эти боевики почти поголовно являются воюющими за свое самоуправление чеченцами, которые в летний период укрылись в Панкисском ущелье, дикой 11-мильной (1 сухопутная миля = 1,609 км) полосе, где давно уже попираются все законы.
Администрация Буша-младшего согласна с тем, что в Панкиси, возможно, находятся некоторые из операторов "Аль-Каиды", однако доказательств этому недостаточно. В любом случае грузинское правительство явно не заинтересовано в том, чтобы оказывать поддержку террористам "Аль-Каиды" или даже чеченцам; оно с готовностью согласилось на осуществляемую в данное время американцами программу боевой подготовки грузинской армии и не так давно направило 1000 своих солдат для того, чтобы очистить Панкисское ущелье. Президент Грузии Эдуард Шеварднадзе попросил г-на Путина о встрече и пригласил международных наблюдателей для мониторинга обстановки в приграничных с Россией районах; на этой неделе его администрация согласилась выдать 13 подозреваемых, являющихся, по заявлению России, чеченскими боевиками.
Этих грузинских инициатив г-ну Путину мало. Его генералы говорят, что готовят вторжение через границу, после осуществленных в прошлом месяце авиационных ударов. Маловероятно, что российские силы, которые не могут помешать перемещениям чеченцев через собственную границу, сумеют уничтожить или даже обнаружить каких-то повстанцев в Панкиси.
Но реальная цель г-на Путина заключается не в этом. Он стремится отвлечь внимание от недавней серии военных поражений в Чечне - инцидентов, которые способствовали оживлению дискуссии в России относительно бесполезности кампании г-на Путина по подавлению восстания силой - и использовать рычаг давления, который ему дает вето России в СБ при голосовании резолюции по Ираку, чтобы добиться сюзеренитета над Грузией, к которому Москва стремилась еще задолго до того, как началась война с терроризмом. Это не поведение задушевного друга, и даже не "стратегическое партнерство". Американо-российские отношения, на которые неблагоприятно влияет подобная тактика, нисколько не трансформировались.
