Вашингтон. - Назревающий иракский кризис представляется как серьезное испытание характера и решительности для Джорджа Буша (George W. Bush) и Саддама Хусейна (Saddam Hussein). Однако этот специфический момент в международных отношениях, а именно завершение периода традиционной силовой политики и начало новой эпохи террористических угроз, также представляет собой важный переломный момент и для другого мирового лидера. Это крупнейшее международное испытание, какое выпадало на долю Владимира Путина.
Российского президента окружает множество проблем. В Чечне происходит мятеж. Его опасения вызывает находящееся в Грузии убежище террористов. Он обеспокоен экономической нестабильностью в своей стране. Ему постоянно напоминают, что завершение "холодной войны" означает и потерю его страной статуса сверхдержавы. А сейчас он сталкивается с растущей вероятностью нападения на страну, с которой Россия имеет важные политические связи и общие коммерческие интересы.
Однако один из законов геополитики заключается в том, что моменты серьезной опасности также являются и моментами смелых возможностей. Нынешний момент является поворотным не только для страны, которую администрация Буша стала называть Новым Ираком, но также и для страны, которую западные лидеры стали называть, больше с надеждой, чем имея в виду реальность, Новой Россией.
В прежние времена рецепт для страны, стремящейся к мировому лидерству, был прост: докажите, что вы являетесь честным посредником, беспристрастно регулируйте сложные ситуации, и подходите к решению мировых проблем так, как художники-кубисты подходили к созданию натюрмортов, разглядывая их со всех сторон. Теодор Рузвельт (Theodore Roosevelt) прибег к этой формуле, чтобы установить мир после русско-японской войны 1904-05 годов. За это достижение он был удостоен Нобелевской премии мира, а его страна, которая в то время не была сверхдержавой, завоевала большой авторитет. Совершенно очевидно, что эта формула в нынешней ситуации не подойдет г-ну Путину. Администрация Буша не настроена на переговоры.
В 2002 году Россия располагает иными возможностями. Приведем список тех ограниченных вариантов, которые имеются у Путина:
Принять сторону Саддама Хусейна. Русские понимают, что бывший президент Борис Ельцин упустил серьезную возможность на Балканах в 1990-х годах, до последнего момента поддерживая сторону, проигрывающую политически и морально, и г-н Путин не хочет, чтобы его отождествляли с изолированными государствами-изгоями и неудавшимися делами.
Найти Саддаму Хусейну надежное убежище за пределами Ирака. Иракский диктатор - это не иранский шах или гаитянский Жан-Клод "Бэби Док" Дювалье (Jean-Claude ''Baby Doc'' Duvalier), которые бежали из своих стран, и нет никаких признаков того, что иракский лидер стремится скрыться. Сегодня существует гораздо меньше мест, где можно спрятать дискредитировавшего себя диктатора, чем всего десять лет назад.
Помочь в проведении беспрепятственных военных инспекций. Администрация Буша скептически относится к тому, что эти инспекции могут быть эффективными, однако эта роль принадлежит России по закону. Так как очень многие ожидают, что эти инспекции все равно провалятся, ситуация все равно может придти к военному вторжению Соединенных Штатов.
Присоединиться к г-ну Бушу и считать Ирак угрозой региональной и глобальной стабильности. Этот вариант подчеркивает важность России для международной коалиции, и имеет дополнительное преимущество, так как позволяет г-ну Путину выглядеть спешащим на помощь г-ну Бушу. В ближайшие несколько лет Кремлю вряд ли представится еще одна такая возможность.
Сейчас Россия похожа на Великобританию в дни, когда та была империей. У нее есть интересы, но нет союзников. Одним из интересов является авторитет на мировой арене: г-н Путин хочет показать, что Россия имеет значение и не может быть игнорирована; он хочет выглядеть имеющим реальный вес политиком. Другим интересом России являются нефтяные контракты. Нефтяная политика также имеет в России свое значение. Этой политикой г-н Путин руководствуется в решении вопросов, касающихся каспийского региона и, в частности, трубопроводов. Сейчас он находится под давлением нефтяных интересов своей страны, которые заключаются в том, чтобы российские нефтяные концессии в Ираке не было расторгнуты режимом, который придет на смену Саддаму Хусейну.
Поэтому усилия по созданию международной коалиции для решения проблемы Ирака имеют некоторый оттенок заключения сделки. В Москве на г-на Путина оказывается очень сильное давление, чтобы он отдалился от г-на Буша, главным образом из-за того, что русские озабочены расширением власти США, в первую очередь в Средней Азии и теперь на Ближнем Востоке. (Западным аналогом этому давлению является беспокойство по поводу американского унилатерализма, распространенное среди союзников Америки, в том числе во Франции и Канаде".
Даже в этих условиях Соединенные Штаты вероятно предоставят гарантии участия России (и, возможно, Франции) в становлении обновленного Ирака. В обмен США получат согласие России на акцию против Ирака, и даже, возможно, участие России в ней. Соединенные Штаты получат и еще кое-что, что они уже получили в Афганистане: доступ к разведывательным возможностям России, которые, по оценкам вашингтонских экспертов, превосходят американские возможности в данном регионе.
Ситуация проникнута иронией. Главная ирония заключается в предоставленном Соединенными Штатами обосновании необходимости нанесения удара по Ираку. На прошлой неделе администрация Буша сформулировала свою политику превентивных ударов, легализовав доктрину, вызывавшую беспокойство американских президентов, когда ее применял Советский Союз в Венгрии, Чехословакии и других странах.
Готовность к превентивным ударам уже была замечена в Москве. 12 сентября г-н Путин усилил критику в адрес Грузии, которая, как он полагает, укрывает чеченских боевиков. Как и президент Буш, г-н Путин обратился в Организацию Объединенных Наций за поддержкой. Как и президент Буш, он грозится применить "адекватные меры против террористической угрозы". Эти слова являются свидетельством того, что г-н Путин, использующий одинаковый язык с г-ном Бушем и раздумывающий, занять ли сторону Буша в данной ситуации, видит не только благоприятную возможность. Он также, возможно, видит и выгоду.
