Урус-Мартан, Россия, 16 октября 2002 года. Салават Гибертаев, которого россияне назначили главой администрации этого города с населением 38500 человек, не питает иллюзий, что может обеспечить защиту его жителям. Он не может защитить даже собственную семью. Два года назад чеченские боевики привязали его 17-летнего сына к бетонному столбу и подорвали зарядом взрывчатки.
Сегодня двери его дома охраняют двое остающихся сыновей, вооруженные пистолетами; окна дома заложены кирпичом; во дворе, в небольшом блокгаузе из мешков с песком, размещается вооруженный автоматом охранник. Такую вот цену приходится платить г-ну Гибертаеву за то, что он является чиновником в пророссийском правительстве: один сын убит; другой сын боится ходить в школу; постоянная угроза убийства за "сотрудничество с врагом".
"Обстановка здесь ужасающая. Люди исчезают даже днем, и никто за это не отвечает, - сказал недавно в интервью г-н Гибертаев. - Моя жена плачет каждую ночь. Она говорит: 'Давай уедем отсюда. Я не хочу, чтобы ты был главой администрации. Мне не нужен этот дом. Жизнь, которую мы ведем, не настоящая'".
Это такая жизнь, которая сводится к отчаянной попытке отвести от себя смерть, и так живут многие чеченцы. Через 3 года после того, как российские войска во второй раз за десятилетие оккупировали Чечню, в этом регионе несколько тысяч вооруженных повстанцев, большинство из которых являются чеченцами по национальности, все еще уклоняются от примерно 80000 российских солдат и вымещают свою злобу на чеченцах, помогающих правительству.
Кремль заявляет, что российские военные успехи проложили дорогу к мирной жизни, позволив чеченцам открыть школы, собирать урожай, начать разрабатывать проект конституции, обустроить более 12000 вернувшихся домой беженцев и даже открыть общественную баню в разрушенной столице Грозный, где почти не осталось уцелевших зданий.
Но во многих местах, таких, как Урус-Мартан, третий по величине город Чечни, по-прежнему правит бал террор. По ночам по улицам города крадучись ходят безжалостные боевики в масках, выискивая чеченских чиновников, милиционеров, учителей и мелких служащих, согласившихся работать на пророссийское правительство. Российские солдаты не обеспечивают жителям никакой защиты: они сами слишком боятся по ночам покидать свои сильно укрепленные бункеры.
Для большинства населения Чечни, насчитывающего сегодня от 500000 до 700000 человек, угроза со стороны повстанцев сочетается с нередко еще более серьезной угрозой со стороны российских военных, чьи жестокие "зачистки" населенных пунктов стали причиной смерти или исчезновения без следа сотен гражданских лиц.
Нападая на пророссийских чеченцев, повстанцы создают панику, которая парализует работу правительства республики и удерживает чеченцев на краю хаоса. Пророссийское правительство в Грозном утверждает, что менее чем за 3 года от рук чеченских боевиков погибли 84 из назначенных им членов районных администраций, но данные с мест свидетельствуют, что число убитых гораздо выше. Только в Урус-Мартанском районе за это время было убито 60 местных руководителей и государственных служащих. Этот начинает сказываться на обстановке.
В недавних интервью ряд чеченских глав местных администраций и чиновников заявили, что насилие разрушает и без того уже ослабший контроль над республикой, который, кажется, удалось установить ее поддерживаемому Россией правительству к концу прошлого года. "Обстановка ухудшается, - сказал Асланбек Аслаханов, представитель Чечни в Государственной Думе Российской Федерации. - Там вообще нет никакого контроля. Все теперь ходят в масках, в камуфляже. Полный произвол".
В Москве официальные лица говорят, что не могут усмирить чеченских повстанцев по причинам, которые неподвластны России. Они возлагают вину за финансирование повстанцев на международные террористические организации и обвиняют Грузию в том, что та предоставляет некоторым из боевиков укрытие в Панкисском ущелье. Грузия утверждает, что она разделалась с тамошними боевиками.
Многие чеченцы заявляют, что российские военные сознательно затягивают конфликт, потому что он дает им возможность наживаться, в частности, на контрабандной торговле местной нефтью. Они утверждают, что безжалостное обращение военных с местным населением только лишь способствует пополнению рядов повстанцев.
Опросы общественного мнения показывают, что россиянам все больше надоедает эта война, с 1994 года унесшая жизни 4500, по меньшей мере, российских солдат и искалечившая более 12000 солдат. В ходе опроса, проведенного сотрудниками ВЦИОМ в конце июля, всего 29% опрошенных россиян поддержали продолжение военной операции в Чечне (2 года назад таких было 70%); 61% опрошенных заявили, что пора начинать мирные переговоры.
Тем не менее, аналитики политических проблем заявляют, что президент России Владимир Путин, отказываясь вести переговоры с чеченскими повстанцами, почти не несет политического ущерба. "Люди, кажется, находят иные объяснения, которые никак не связаны с Путиным, - сказал Борис Макаренко, заместитель директора Центра политических технологий в Москве. - Либо чеченские повстанцы неистовы, либо российские генералы неэффективны. Это не отражается на его (Путина) популярности".
Серия недавних вылазок показывает, что повстанцы не намерены сдаваться. Как минимум, 119 российских военных были убиты, когда в августе в районе города Ханкала переносной зенитной ракетой был сбит военный вертолет. В прошлом месяце 17 солдат были убиты в результате столкновения в Ингушетии с насчитывавшим примерно 200 человек отрядом повстанцев, из которых 44 человека были убиты, а остальные рассеялись по лесам.
Но повстанцам вовсе не обязательно иметь переносные зенитные ракеты или вести крупные сражения, чтобы поддерживать пламя чеченской войны. Вот, например, в Надтеречном районе, который долгое время слыл показателем успеха россиян в умиротворении Чечни, они сумели из засады застрелить главу местной администрации Ахмеда Завгаева, после чего захватили местную радиостанцию и пригрозили смертью всякому, кто станет сотрудничать с пророссийским правительством.
Брат убитого, Ахмар Завгаев, представляющий Чечню в верхней палате российского парламента, сказал, что его собственный сын, чеченский милиционер, 3 недели назад напал на след повстанцев в Надтеречном районе и попытался их арестовать, но в перестрелке был убит.
Аналогичные события имели место в городе Ведено, на юго-востоке республики, где только в этом году было убито 6 правительственных чиновников или их родственников, включая одного уважаемого работника сельского хозяйства, вместе с которым погибли его престарелый отец и 10-летний сын. "Мы ужасно боимся, - сказала Хайра Селимова, заместитель главы администрации Ведено. - Когда мы по вечерам возвращаемся домой, то не уверены, что доберемся до места. Мы просто не можем так жить дальше".
Атмосфера особенно зловещая в Урус-Мартанском районе, где проживает 107000 человек. Этот район является центром мусульманского экстремизма. Глава местной администрации Шерваник Васуев верил в то, что прощение и братство помогут Чечне встать на новый путь после десятилетия беззакония и войны. Но недавно боевики выследили и захватили его 20-летнего сына, Адлана, который собирался поступить на службу в милицию.
По словам г-на Васуева, боевики убили его первого заместителя, главу совета старейшин, трех религиозных лидеров и администратора одного поселка. Он добавил, что беременной жене администратора всадили 33 пули в живот. По мере того, как растет список жертв, становится все труднее находить желающих поступить на государственную службу, а надежды на восстановление порядка в республике угасают. Боевики осуществляют тактику запугивания, чтобы никто не захотел работать на пророссийское правительство.
Но, если г-н Васуев проповедует терпимость, то г-н Гибертаев наполнен яростью. Он залечил раны, полученные в 2000 году, когда в него стреляли из проезжавшего автомобиля, и сумел избежать подброшенной ему бомбы, замаскированной под видеокассету. Но он опасается, что может потерять нечто большее, чем сына. Не так давно его дом попытались штурмовать около 50 вооруженных повстанцев, которые выстрелили в стену дома из гранатомета. "Прошлую ночь мой младший сын спал всего 2 часа, - сказал он, указывая на 14-летнего парня, который нервно поглядывал в окно. - Он не ходит в школу, мы вообще не покидаем дом. Нам никто не может помочь. Они могут нас убить в любой момент".
