Дзержинский был человеком, которому нельзя было отказать в трудовом энтузиазме. В 1919 году, ровно два года спустя после Великой Октябрьской революции, Ленин передал во время одного из заседаний шефу тайной полиции - ЧеКа - записку: «Сколько у нас контрреволюционеров в тюрьмах?» Дзержинский неразборчиво написал на бумаге: «примерно 1 500». Ленин рядом с цифрой нарисовал крест. Дзержинский не стал медлить. В ту же ночь в московских тюрьмах по его приказу были расстреляны 1 500 реальных, а может и мнимых врагов режима.
Горькая ирония: на этот раз Ленин не отдавал приказ на казнь, он всего лишь давал знать своим обычным знаком - крестом, - что принял информацию к сведению. Ленин, разумеется, не очень-то опечалился тем по поводу такого недоразумения. В конце концов, 7 декабря 1917 года он отдавал распоряжение о создании спецслужбы ЧеКа исключительно для того, чтобы построить в молодом Советском Союзе террористический режим, которого еще не знал мир.
Не было более подходящей фигуры для этого, чем профессиональный революционер Феликс Дзержинский - сын мелкого польского аристократа, который в юности мечтал стать иезуитом. После того, как Ленин назначил его шефом ЧеКа, повода усомниться в недостатке миссионерского рвения он не давал. В России началось Большое убийство, и тот, кто погибал от выстрела в затылок, тому еще везло, рассказывает ведущий в области российской революции историк Орландо Фидес (Orlando Fides). Дзержинский и его подчиненные заставляли держать руки своих жертв в кипящей воде до тех пор, пока истязатели не снимали кожу как «живые перчатки». Они распиливали живым людям до половины кости. Или же привязывали к своей жертве клетку с крысами, и клетку поджигали, чтобы потом крысы в поисках выхода, сжирали внутренности. «Многие виды пыток, применявшиеся ЧеКа, напоминали собой жестокие методы убийства российских крестьян», - констатирует Фидес. Пытки применяла еще охранка царя, в том числе и в отношении Дзержинского, который, как и многие из его подручных, провели в царских тюрьмах годы.
Но когда Дзержинский пришел к власти сам, он позаботился о новом качестве террора. Вместо нескольких тысяч, погибших в течение целого столетия, теперь многие сотни тысяч умирали за несколько лет. За короткий срок у ЧеКа было уже четверть миллиона служащих. Спустя пять лет после своего создания в Советском Союзе было уже 315 концентрационных лагерей, в которых содержались 70 000 заключенных, резюмирует историк Ричард Пипс (Richard Pieps). Ленин и Дзержинский создали террористический режим, который Сталин довел до совершенства, уничтожив миллионы людей.
Основатель террора пользовался большим авторитетом у Кремля и после смерти Сталина. В 1958 году по его распоряжению на Лубянской площади в Москве перед штаб-квартирой КГБ был воздвигнут пятнадцатиметровый памятник Дзержинскому. Одиннадцать лет назад, казалось, что все позади: только что провалился путч сторонников Советского Союза против Михаила Горбачева, а потом, 22 августа 1991 года, людская толпа начала срывать с постамента статую ненавистного отца террора. Когда об этом узнал Юрий Лужков - в то время вице-мэр Москвы, - он озаботился, пусть и делая вид, не о Дзержинском. «Железный Феликс» с давних пор был символом политического насилия, от которого стонут не успокоившиеся души миллионов», - писал позднее Лужков в своей книге «Мы дети твои, Москва».
Лужков, по его словам, боялся, что памятник весом 87 тонн может упасть на людскую толпу и повредить городские электромагистрали. Лужков отправил туда для демонтажа четыре крана, но разрушать статую поостерегся. Вместо этого он распорядился в целях предосторожности временно поместить поверженного Феликса в сквере рядом с Центральной художественной галереей у парка имени Горького. Теперь ему хотят отдать прежние почести. В середине сентября на одном из совещаний городской комиссии Лужков предложил снова поставить «отличный монумент» перед штаб-квартирой КГБ. Фигура Дзержинского, по его словам, конечно, связана с КГБ. «Но надо помнить и о том, что он решил проблему с беспризорниками и расширил септь железных дорог». Конечно, был красный террор, «но если на другую чашу весов положить все полезное, что сделал Дзержинский, то оно оправдает позитивное решение о возвращении памятника на свое место». Для 54-летней хозяйки предприятия Аллы Силиной это настоящий цинизм. «Дзержинский беспризорников не спасал, он сначала создал их тем, что заставлял расстреливать родителей».
Все же Лужков, несмотря на возмутительное передергивание исторических фактов, заслужил немало аплодисментов. И не только со стороны людей, обычно вызывающих подозрения: влиятельного националиста Виктора Илюхина, лидера коммунистов Геннадия Зюганова или Валерия Величко из Союза ветеранов КГБ. Не увидел «ничего страшного» в возвращении Дзержинского и исключенный коммунистами из партии за политическую умеренность председатель Государственной Думы Геннадий Селезнев. Осудить возмутительное предложение почтить человека, который превратил в высший принцип несоблюдение любой законности, собирался даже министр юстиции Юрий Чайка. Это «очень трудный вопрос, который я сам для себя еще не решил», - вилял Чайка.
Министр высказался по поводу ситуации, возможно, только потому, что президент Владимир Путин до сих пор сохранял на этот счет молчание. Хотя один из заместителей главы кремлевской администрации и высказался против возвращения памятника, не было бы ничего удивительного, если сам Путин как ветеран КГБ предложение одобряет. Еще будучи исполняющим обязанности президента Путин не только не желал признавать масштабы преступлений советского режима, но даже превозносил роль патриотизма, присущего КГБ. В декабре 2000 года Путин выступил с торжественным докладом на юбилейном торжестве ФСБ - преемницы КГБ.
Лужков вряд ли выступил бы с инициативой без участия Кремля или ФСБ. «Путин из КГБ, он у власти, Лужков подхалимничает перед ним», - говорит 24-летняя продавщица Лидия Шкловская. Московский мэр, заканчивающий на своем посту второй срок, может занять его в третий раз только с помощью Кремля. Другая версия заключается в том, что Лужков хочет заслужить доверие ФСБ, чтобы та не проявляла слишком большой интерес к лужковской бизнес-империи.
Инициатива Лужкова, невзирая на эту подоплеку, является лишь последней в ряду других акций по реставрации советских символов и пропаганды, которая идет при Путине. Настоящие исторические исследования относительно масштабов и сути советского режима террора появляются, скорее, в Англии и США. В России они вообще не издаются, а если издаются, то крохотным тиражом.
Вместо этого спецслужба КГБ наводняет Россию книгами своих ветеранов и дружественных ей авторов, приукрашивающих или искажающих историю: начиная от таких произведений, как «Тайные операции российской разведки с 19-го по 21-век», «Юрий Андропов и Владимир Путин: на пути к возрождению» и кончая новым трудом «КГБ: Председатели органов государственной безопасности».
Происходят перемены и в буднях. 24-летняя продавщица Лидия Шкловская живет в Москве рядом с гигантским памятником Победе над гитлеровской Германией. «Там садовники впервые за последние десять лет высадили цветочные грядки в форме пятиконечных звезд. В школах 1-го сентября учителя задали детям сочинение о красном флаге. Во главе нашей страны стоит человек КГБ, и мы снова постепенно дрейфуем обратно в будущее». Еще год назад Путин заставил вернуть советский гимн в качестве национального гимна. Теперь возможна попытка возврата советского прошлого, поскольку Россия за одиннадцать лет после распада Советского Союза так и не смогла идентифицировать себя в качестве страны, которую можно было бы считать демократической в целом. Несмотря на это, есть сомнения относительно того, удастся ли Кремлю и ФСБ форсируемая ими реставрация. Пассивность населения не обязательно означает одобрение курса реставрации.
Руководитель ветеранов КГБ, конечно, уверен, что в случае проведения референдума на вопрос о возвращении памятника Дзержинскому «Да» «скажут 60-70 процентов опрошенных». И опрос, проведенный ВЦИОМ в 2000 году, подтверждает его точку зрения: тогда «да» сказали 60 процентов опрошенных. Правда, по результатам другого опроса за возвращение памятника Дзержинскому высказалась только четверть опрошенных граждан. 18 сентября, когда радиостанция «Эхо Москвы» попросила своих слушателей высказать свое мнение, за возвращение памятника оказалась только треть из 1460 позвонивших в редакцию радиостанции. Остальные были за альтернативу: за установку памятника царю-реформатору Александру II.
Если послушать то, что говорят на улицах, то, оказывается, нужно увековечивать память не спасителя беспризорников. Например, бухгалтер Надежда Панфилова видит в памятнике возможность «увековечить память о репрессированных. Дзержинский довлеет над семью десятилетиями нашей истории», говорит она. Другие выступают против возвращения «железного Феликса». «Дзержинский был преступником и террористом, он стоял во главе террора, организованного государством, - говорит 49-летний предприниматель Олег Козенков. - Его возвращение на Лубянку означает возвращение в наше страшное прошлое». 32-летняя переводчица Наталья Романовская разделяет эту точку зрения. «Памятник поставлен не Дзержинскому, он - символ эпохи. Я поставлю свою подпись под протестом против возвращения памятника». Инициатором сбора подписей стал центристский Союз правых сил.
До 30 октября - в России это день памяти миллионов жертв Ленина и Сталина - Союз намеревается собрать миллион подписей против возвращения памятника Дзержинскому, а потом провести народный референдум по поводу его дальнейшей судьбы.
Бульварная газета «Комсомольская правда» опубликовала бланк, который можно заполнить, чтобы выразить протест против возвращения памятника Дзержинскому. «Существуют слова, действия и решения, которые являются не просто словами, действиями и решениями, а признаками и символами, - констатирует газета. - Возвращение памятника Дзержинскому было бы ударом в лицо тем, кто в 1991 году стоял на баррикадах у Белого дома». Большое внимание в своих материалах уделяет возможному возвращению памятнику Дзержинскому обычно верная Кремлю газета «Известия». «Если демонтаж гранитного Феликса (┘) стал символом начала новой эпохи, то его возможное возвращение - символом ее окончания».
