25 октября 2002 года. Очевидная легкость, с какой несколько десятков чеченских сепаратистов взяли штурмом театр в центре Москвы, менее чем в 3 милях (1 сухопутная миля = 1,609 км) от Кремля, и сделали своими заложниками сотни людей, ошеломила россиян. Вооруженные автоматами, зарядами взрывчатки и одетые в военный камуфляж, чеченцы, похоже, не встретили реальных затруднений при осуществлении последнего нападения на гражданских лиц.
Это удивительная и тревожная новость также и для российского президента. Будучи в 1999 году премьер-министром России, Владимир Путин заслужил аплодисменты у себя дома за свою бескомпромиссную политику, которую он проводит после того, как в результате серии взрывов жилых домов, вина за которые была возложена на чеченцев, погибли свыше 100 москвичей. Игнорируя ужасные уроки затеянного Борисом Ельциным военного конфликта 1994-96 годов, он послал российскую армию обратно в Чечню, где она и остается по сей день. Образ "крутого парня" в 2000 году стал для г-на Путина критическим фактором при занятии президентского кресла после отставки г-на Ельцина. С тех пор президент неоднократно объявлял об окончании войны в Чечне. Но реальность в Грозном и в других разоренных войной чеченских городах, а теперь и в сердце самой Москвы явно отличается от этих заявлений.
Это настоятельное напоминание о незавершенном деле глубоко смущает г-на Путина, который вчера был вынужден отменить посещение Мексики для участия в саммите стран Азиатско-Тихоокеанского региона, где он должен был обсудить проблему Ирака и "войну с террором" с президентом США Джорджем Бушем-младшим (George W. Bush). Российский руководитель поспешил увязать нападение на театр с недавними зверствами в Бали и на Филиппинах, не представив никаких доказательств. Аналогичным образом после 11 сентября он настойчиво утверждал, что чеченское повстанческое движение следует рассматривать не как освободительную войну, но как составную часть глобальной террористической угрозы.
Вполне вероятно, что существуют какие-то связи между "Аль-Каидой" и воинствующими мусульманами в Чечне и в соседней Грузии, как об этом заявляют американские и российские официальные лица. Но общий вывод г-на Путина является неправильным. Он используется для того, чтобы эффективно заглушить международную критику российских репрессий в Чечне (где обе противоборствующие стороны повинны в нарушении прав человека).
Отсюда - политическое игнорирование и, в частности, откладывание на неопределенный срок начала значимого диалога с находящимся в изгнании законно избранным чеченским президентом Асланом Масхадовым. Относя проблему Чечни к проблемам, обусловленным терроризмом, г-н Путин сделал политическое решение гораздо более трудным. А это оставляет широко открытой дверь для выхода на авансцену экстремистов, практикующих самые жестокие способы насилия.
