Москва, 27 октября 2002 года. Спасение большинства людей, которые были взяты в заложники в московском театре, стало для Владимира Путина тактической победой. Но успех стратегии российского президента по разрешению более широкого конфликта в мятежной республике Чечня представляется все таким же неопределенным.
По мере того, как становятся более ясными обстоятельства осуществленного рано утром в прошедшую субботу штурма здания театрального центра, в котором в среду, во время мюзикла "Норд-Ост", были захвачены заложники, растет озабоченность по поводу методов, которые были использованы при штурме. Возникает тревога в связи с возможностью повторения подобных действий и дальнейшим ущербом для усилий по установлению мира на Северном Кавказе.
Хотя использование газа во время штурма вызвало появление вопросов, альтернативных вариантов действий почти не существовало, принимая во внимание, что в случае взрыва здания, которым угрожали террористы, потенциальное число жертв среди заложников и бойцов СПЕЦНАЗ'а могло достичь 1000 человек. "Они поступили абсолютно правильно", - сказал один западный дипломат, который принимал в этом деле непосредственное участие.
Позиции г-на Путина, скорее всего, станут более прочными. Выступая по национальному телевидению в субботу вечером, он был одет соответственно обстоятельствам и выглядел достойно. Он попросил прощения за то, что не удалось спасти больше жизней, но он также сохранил свой жесткий имидж, осудив "вооруженных подонков", которые захватили театр, и добавив: "Мы доказали, что Россию нельзя поставить на колени".
Тем не менее, поскольку погибли 118, по меньшей мере, человек, следствием данного захвата заложников стали самые высокие потери от любого осуществленного в России нападения террористов, и это послужило ярким примером того, что некоторые чеченцы готовы прибегать к все более отчаянным средствам.
Как сказал Руслан Хасбулатов, чеченский ученый и бывший спикер российского парламента, которого втянули в переговоры с террористами на прошлой неделе: "Вот уже 2 года я ежедневно просыпаюсь и ожидаю нечто подобное. Не думаю, что такая операция станет последней". Проблема в том, что российские силы и силы мятежной Чечни в этой маленькой республике оказались в тупиковой ситуации. Москва некоторым образом оправданно утверждает, что формальная военная фаза операций завершена. Номинально российские солдаты - которых в этой республике и вокруг нее насчитывается около 80 тысяч человек - оккупируют большую часть территории республики. Но это превратило их в неподвижные мишени для новой фазы, которую официальные лица именуют "контртеррористической операцией".
Фактически, это форма противопартизанской войны с небольшими группами повстанцев, которые действуют преимущественно вблизи горных районов на юге страны, но периодически осуществляют дерзкие нападения и в других местах - включая обстрел с земли военно-транспортного вертолета рядом со столицей Грозный в августе, в результате чего погибло более 120 человек. Следствием этого является то, что по прошествии более 3 лет с момента начала последнего вооруженного конфликта стороны ежемесячно теряют в боевых действиях несколько десятков человек убитыми. Местное гражданское население терроризировано каждодневной коррупцией и исчезновениями, пытками и убийствами членов их семей в ходе так называемых "зачисток" (операций по прочесыванию - прим. пер.), которые, по их мнению, зачастую проводятся подразделениями российских войск специального назначения.
Россия, разочарованная отсутствием убедительной победы, винит в этом международный терроризм и соседние страны, в частности, Грузию. Несомненно, некоторая поддержка повстанцам оказывается из-за рубежа. Но поражает, что требования тех, кто захватил в Москве заложников, были исключительно внутренними: вывод российских федеральных войск из Чечни. Продолжающееся господство в республике российских вооруженных сил и служб безопасности - наименее реформированных институтов коммунистического правления - является огромным препятствием к миру и тормозом для более общего прогресса России в деле отхода от умонастроений советской эры.
Г-н Путин настаивает, что Чечня идет к политическому решению. Была назначена промосковская чеченская администрация во главе с Ахмадом Кадыровым; его сторонники все больше начинают контролировать милицейские, военные и функции обеспечения безопасности, а также и местные политические посты; официальные лица говорят о восстановлении, о новой конституции и о предстоящих выборах. Однако все это создается на шаткой основе. В клановом обществе Чечни г-н Кадыров не пользуется поддержкой более широких слоев населения республики. Его охрана - выходцы из его родной деревни. Назначаемые им представители администрации являются объектами регулярных угроз убийства и убийств со стороны повстанцев.
Главным кандидатом, которого нередко прочат в переговорщики для достижения более широкого мирного урегулирования, является Аслан Масхадов, избранный в 1999 году, в ходе международно признанных выборов, которые, однако, были проигнорированы Москвой, президентом Чеченской республики. Он все еще пользуется определенным авторитетом. Но его контроль над полевыми командирами был ограничен уже тогда и стал еще более слабым сегодня.
Попытки России ассоциировать г-на Масхадова с последним нападением еще больше сокращают способность правительства использовать его как потенциального контрагента для переговоров о мире; а бесполезность приписываемых ему попыток воздействовать на тех, кто захватил заложников, иллюстрирует ограниченность его влияния на обстановку в Чечне. Вывод российских войск - если только не заменить их международными силами - чреват тем, что в Чечне воцарится анархия.
Джабраил Гакаев, чеченский ученый, активно пытающийся начать более широкий диалог, доказывает, что есть много других посредников, с которыми можно установить контакт в попытке восстановить доверие сторон. Но он относится к более старому поколению, которое выросло в период, когда Чечня являлась частью Советского Союза, где бывали и мирные этапы вперемежку с этапами конфликтов и репрессий. Подобно тому, как многие молодые россияне кажутся более жесткими в своих взглядах на Чечню, чем их старшие соотечественники, то же самое наблюдается и в Чечне. Люди вроде Мовсара Бараева, которые выросли в культуре насилия и почти не помнят и не понимают мира, проявляют все большую готовность умереть за свое дело.
И, если г-н Путин, который является связующим звеном между двумя лагерями, начинает делать более примирительные жесты и высказывания в пользу политического урегулирования и прекращения нарушения прав человека, то сегодня опасность заключается в том, что зверства, подобные только что свершившемуся, могут снова оттолкнуть его к сторонникам жесткого курса.
