Москва, 28 октября 2002 года. Москвичи, переключившие в пятницу свои телевизоры на 3-й канал, чтобы посмотреть начинающуюся в 18 часов программу новостей о зачаровывающем кризисе с заложниками, увидели пустой экран. Программе "Московия" было разрешено снова выйти в эфир лишь спустя 15 часов, уже после того, как данное противостояние закончилось. Это стало наказанием за то, что министр по делам печати счел неподобающим освещением событий.
Выключение данного канала является всего лишь одним примером того, как Кремль на всем протяжении кризиса с заложниками оказывал давление на средства массовой информации (СМИ), запрещая выступать публично врачам, которые лечили освобожденных заложников, и высказывая порицание одной официальной газете за то, что та проявила нечувствительность, опубликовав фотоснимок мертвой жертвы.
Импульсивное желание правительства закрыть информацию в ситуации, где оно борется за спасение сотен невинных заложников, понятно. Но, по мнению некоторых сторонников свободы прессы и также кое-кого из обычных россиян, Кремль натянул свой и без того обыкновенно короткий поводок, на котором он держит СМИ, до такой степени, что видение Кремлем событий стало основным, а вся неприятная правда была оттеснена на задворки.
Задолго до того, как повстанцы захватили здание театра, российская пресса получила уведомление, что Кремль не желает, чтобы его публично бранили. Владельцы двух независимых национальных телевизионных станций были практически изгнаны из страны после того, как г-н Путин стал президентом, а многие журналисты в частном порядке говорят, что занимаются самоцензурой, чтобы только не вызывать гнева Кремля.
Но в кризисе с заложниками контроль Кремля над СМИ вышел на более жесткий уровень.
Сегодня принадлежащая правительству ежедневная "Российская Газета" высказала сожаление в связи с отсутствием основных данных о субботнем штурме, в результате которого была освобождена большая часть заложников, но 117 человек все же погибли, причем почти исключительно от отравления опиатным (opiate - наркотик - прим. пер.) газом, который был закачан в здание театра с целью выведения из строя тех, кто удерживал заложников. Газета заявила, что "полная завеса секретности вокруг операции по освобождению заложников" напомнила ей о "временах, когда нас лишали права на информацию".
Заместитель министра по делам печати Михаил Сеславинский в данном сегодня интервью опроверг это заявление газеты, сообщив, что правительство выдает столько информации, сколько может, не подвергая опасности антитеррористическую операцию. "Мы пытаемся вводить минимум ограничений, - сказал он. - Вся страна постоянно смотрит телевизор".
В столице зрителям не пришлось увидеть передачу канала "Московия" в пятницу в 18.00. Отключение канала от эфира "было абсолютно незаконным", сказал генеральный директор Владимир Желонкин в сегодняшнем интервью. "Никто не имеет права отключать канал без письменного решения. Это пример чистейшего произвола", - заявил он.
Г-н Сеславинский утверждал, что канал был отключен, потому что передал возможные маршруты отхода повстанцев, а также допустил некоторые этнические инсинуации в отношении чеченцев.
Но г-н Желонкин доказывал, что никаких этнических выпадов против чеченцев допущено не было, и отрицал, что станция показала, как повстанцы могли бы бежать. Один из журналистов просто высказал предположение, что повстанцев, возможно, вывезут из Москвы самолетом с военного аэродрома, если Кремль согласится на их возвращение в Чечню в обмен на освобождение заложников, сказал он.
"Российская Газета" также заслужила неудовольствие Министерства по делам печати тем, что в прошлую пятницу опубликовала на первой странице фотографию, на которой два врача в белых халатах выволакивают из театра труп женщины, застреленной повстанцами накануне. Г-н Сеславинский утверждал, что этот снимок "унижает память и достоинство" убитой женщины, и что он был неэтичным в представлении заложников, которые продолжали сидеть в театре. Однако некоторые журналисты высказывают мнение, что данный снимок не понравился потому, что он показывает ту сторону кризиса, которую Кремль хотел бы замолчать - жертвы среди заложников.
В силу той же причины, как подозревают некоторые, репортеров и родственников заложников не пускали в городские больницы, а правительство отказывается назвать тип газа, который был применен при штурме здания театра. Радиостанция "Эхо Москвы" сообщила также о том, что врачам, которые лечили освобожденных заложников, было запрещено давать любую информацию представителям СМИ.
Одна находившаяся в отчаянии мать жаловалась, что чиновник из находящейся под контролем государства национальной телевещательной компании ОРТ даже отказался сообщить ей, в какой больнице они засняли на пленку ее дочь, заявив, что для этого нужно получить разрешение прокуратуры. Представитель ОРГ Игорь Буренков сказал сегодня, что ему ничего об этом случае не известно, но подтвердил, что "мы ничего не можем делать без разрешения".
Российские официальные лица заявляют, что больницы нужно было строго охранять, пока Федеральная служба безопасности (ФСБ) проверяла, не попали ли туда вместе с заложниками и террористы. А сторонники Кремля заявляют, что нельзя сообщать тип примененного газа, чтобы будущие террористы не запаслись антидотом.
И все-таки есть множество других признаков того, что правительство изо всех сил пытается оркестровать подачу общественности драмы с заложниками, включая, возможно, также подкладывание некоторых реквизитов к телу мертвого руководителя повстанцев Мосвара Бараева. На пленке, заснятой ФСБ, видно, что рядом с телом Бараева стоит нераспечатанная бутылка коньяка, а вокруг разбросаны шприцы. Многие свидетели утверждают, что повстанцы, в том числе г-н Бараев, не пили, не курили и не употребляли наркотиков. Известный певец Иосиф Кобзон, который от имени правительства вел переговоры с захватчиками заложников, сказал сегодня в интервью, что, по его мнению, коньяк могли подложить к трупу, "чтобы публика подумала, что это банда испорченных людей".
На всем протяжении кризиса правительство запрещало СМИ давать захватчикам заложников микрофон для изложения их требований. Г-н Сеславинский сказал, что законы о борьбе с терроризмом и о СМИ запрещают передавать в эфир или публиковать интервью с террористами. Российская политика еще жестче, чем политика правительства США, а Министерство по делам печати на всем протяжении последнего кризиса с заложниками строго следило за тем, чтобы все правила и запреты соблюдались. Когда радиостанция "Эхо Москвы" поместила на одной из своих веб-страничек интервью с одним из захватчиков заложников, министерство уведомило руководство радиостанции, что эта веб-страничка будет закрыта, сказал директор радиостанции Алексей Венедиктов.
Телевещательному каналу НТВ также было запрещено показывать интервью с г-ном Бараевым, взятое внутри театра. Корреспондент НТВ, который брал это интервью, сказал, что г-н Бараев угрожал, что "отрежет ему голову", если это интервью не выйдет в эфир.
