Грозный, Россия, 10 ноября 2002 года. В прошлое воскресенье минометная мина, выпущенная с главной базы российских военных, пробив в крыше одноэтажного дома из красного кирпича дыру размерами с арбуз, влетела в помещение и попала в Мариат Насаркоеву. Эта 23-летняя женщина, находившаяся на втором месяце беременности, умерла мгновенно. Взрывом было обожжено также белое одеяльце, в которое был завернут ее 5-месячный младенец.
В среду ее невестка, Даша Насаркоева, подняла мальчика на руки в комнате, где умерла Мариат. Вокруг нее собрались женщины этого семейства; Даша ругала российских артиллеристов, укрывавшихся за колючей проволокой в нескольких сотнях метров отсюда. "Они нас уничтожают, как баранов, - сказала она, в то время как остальные покрытые шарфами головы согласно кивали. - Мы готовы умереть так, как умерли те террористы. Я говорю это от всего сердца. Все мы говорим то же самое".
Чтобы, не дай бог, кто-нибудь не понял меня превратно, Даша Насаркоева никогда не говорила, что восхищается теми приблизительно пятьюдесятью чеченскими террористами, захват которыми московского театра в прошлом месяце привел к гибели 128 заложников, когда российские "коммандос" пошли на штурм здания. "Было ли это правильно? Разумеется, нет", - сказала она. Но она все-таки им симпатизирует.
Для Насаркоевой российские солдаты, которые убили ее золовку, не меньшие террористы, чем чеченские боевики, которые захватили заложников и угрожали взорвать 763 невинных граждан, если Россия не прекратит свою войну в республике. Ее взгляды разделяют многие чеченцы, пленники конфликта, который тянется с 1994 года, превратив их родной город в руины, а их жизнь - в кошмар.
Практически каждый из трех десятков чеченцев, проинтервьюированных в Грозном на этой неделе, сравнивал себя с московскими заложниками, которые провели 58 часов в театре, но с одной лишь разницей: в Чечне, говорили они, люди страдают куда дольше.
"Мы сталкиваемся с одной и той же ситуацией ежедневно", - сказала Малика Митаева, студентка факультета журналистики Грозненского университета. - А они? Всего лишь однажды за длительный период времени. И потому мы так же относимся к ним, как они к нам". После долгих лет посреди бесконечных развалин Грозного многие чеченцы говорят, что считают отчаянные акты войны не только оправданными, но и неизбежными. В ходе интервью полдесятка женщин вызвались добровольно участвовать в массовом самоубийстве, если только оно вынудит Россию вывести из их республики 80-тысячную российскую армию.
Султан Насаркоев, 63-летний отец Мариат, высказал мысль, чтобы Россия просто депортировала все чеченское население, как это сделал Сталин в 1944 году, потому что тогда они хотя бы остались в живых. "Либо пусть большинство солдат уходят, либо пусть подгоняют свои грузовики и вывозят нас отсюда. Или пусть они загонят нас в море, чтобы мы все утонули, - сказал он. - Потому что невозможно, невозможно, жить так, как живем мы".
В Москве некоторые россияне сказали, что захват заложников в театре заставил их более критически взглянуть на войну в Чечне, в ходе которой с момента начала последнего вторжения в 1999 году погибли более 4500 российских солдат и десятки тысяч чеченцев. Но в Грозном, где повседневная жизнь пронизана звуками стрельбы, ужасающими прохождениями через контрольно-пропускные пункты и терзающим душу страхом, что близкие могут не вернуться домой даже из обычных походов по делам, вызванное войной отчаяние после захвата в Москве заложников и объявления Россией в прошлое воскресенье, что она отказывается от вывода своих войск из Чечни, просто стало еще более глубоким.
В отличие от первой войны между чеченскими сепаратистами и российскими солдатами, в период с 1994 по 1996 год, в нынешнем конфликте партизаны-сепаратисты не пользуются сильной поддержкой гражданского населения. В первой войне чеченцы кормили, финансировали и укрывали боевиков в надежде, что Чечня сумеет завоевать свою независимость. Сражения кончились фактической автономией, за которой последовали волна похищений людей с целью получения выкупа и почти тотальный развал государственного устройства.
На этот раз повстанцы оказались более изолированными, потому что многие чеченцы не доверяют некоторым из их командиров, которые проповедуют радикальный ислам и объединяются в вооруженной борьбе с небольшим контингентом арабских моджахедов. Помимо этого, к моменту, когда вследствие нападения партизан на соседний Дагестан и необъяснимых взрывов жилых домов, в результате которых погибли сотни мирных россиян, в Чечню вернулись российские войска, чтобы мстить, основная часть населения республики просто устала от войны. Беспрестанное военное давление со стороны россиян и разочарование местного населения вынудили партизан уйти в подполье. По словам чеченцев, партизаны все еще вербуют себе сторонников из числа чеченцев, которые верны древней традиции кровной мести. Пожилые чеченцы почти единогласно говорят, что, по их мнению, полевым командирам боевиков следует сложить оружие. Но чеченская молодежь оказалась более разобщенной: кое-кто считает, что повстанцам следует сдаться только в случае, если одновременно из республики будет выводиться основная масса российских войск. "Молодежь в большинстве своем поддерживает боевиков. Может, у них в крови больше гордости, может, пожилые лучше понимают, что ничего из этого не получится", - сказала 33-летняя Эльмира Алиева, которая выросла в Грозном и на этой неделе приехала сюда погостить.
Назначенные россиянами гражданские администраторы, укрывшиеся за мешками с песком в центре Грозного, говорят, что России следует показать, что при ее правлении будут рабочие места, возможность получить образование и порядок - а не только всеми ненавидимые массовые "зачистки", в результате которых сотни чеченцев гибнут или пропадают без вести.
Но обстановка в Чечне продолжает оставаться мрачной: почти полная безработица, растущая безграмотность, распространение болезней и множащиеся убийства мирных людей как российскими солдатами, так и повстанцами, систематически ликвидирующими тех чеченцев, которые сотрудничают с российским правительством. Зарплата чиновникам и пенсии выдаются в основном вовремя. Но Грозный остается в руинах, и для его восстановления, по оценкам местной администрации, требуется 25 лет.
Студенты и преподаватели Грозненского университета, на восстановление которого израсходовано уже 400000 долл. США, хотя на нем это почти не отразилось, не высказывают особенной поддержки делу повстанцев. И все-таки они отказываются осудить тех, кто захватил заложников в московском театре, заявляя, что их целью было спасти жизни, а не сеять смерть. Зура Бусултанова, 35-летний преподаватель генетики, говорит, что, по ее мнению, захват заложников был провокацией российских спецслужб. Двадцатиоднолетний студент химического факультета Зелимхан Бачингов, которого избили российские солдаты, сказал: "С нашей стороны это был акт отчаяния".
Прошлое воскресенье принесло свежие признаки того, что конца сражениям не видно. Над военной базой Ханкала был сбит российский военный вертолет, уже шестой за последние 10 недель. Российские войска ответили артиллерийским обстрелом близлежащих жилых кварталов, утверждая, что пуски зенитных ракет производятся из 5-этажного жилого дома. От обстрела больше всех пострадали гражданские объекты и мирные жители. Была разрушена школа #23, которую только недавно восстановили родители ее 780 учеников.
За этим последовало выселение 60-90 семей из шести близлежащих жилых домов, которые потом были взорваны. Солдаты выгоняли чеченцев из квартир под дулами автоматов, при этом их еще и грабили. На просьбы о милосердии они отвечали, что половина террористов в Москве были женщины. "Вы все террористы!", - выкрикнул один из российских солдат".
