Политиков можно оценивать по их обещаниям. Если они их не выполняют, то их переизбирают. Это всеобщее демократическое правило. Ему не следуют в том случае, если можно убедительно объяснить, почему не выполнены обещания, или если конкурент выглядит еще менее убедительно. Владимир Путин победил на президентских выборах, дав обещание, что решит кардинально вопрос с Чечней. Это ему не удалось и вряд ли удастся и за те 18 месяцев, что остаются до очередных выборов.
Конфликт военным путем не разрешить, можно разве что ценой, которую один американский генерал во время войны во Вьетнаме описал следующим образом: «Чтобы освободить деревню, мы были вынуждены ее уничтожать». Чем дольше продолжается то, что на официальном языке называется «антитеррористической зачисткой», тем больше, само собой разумеется, появляется вариантов сопротивления террористического характера со стороны все еще существующих представителей гражданской власти, пользующихся авторитетом или квази-авторитетом и избранных чеченским народом в 1996 году. Но захват заложников в московском Театральном центре на Дубровке лишило их возможности искать мира в диалоге с московским правительством. Аслан Масхадов, Ахмед Закаев и другие являются теперь, по мнению Кремля, террористами, как, впрочем, и почти все чеченцы.
Было время, когда их число было невелико. С тем, чтобы они не были совсем лишены перспективы, потребовалось внедрить в еще существующие структуры воинствующие радикальные группировки. Это попытался сделать Масхадов, Но после захвата заложников террористической бандой Бараева и ее покровителями он сам превратился в заложника тех же самых подстрекателей. В силу сильной поляризации, наступившей как результат акции по захвату заложников, Масхадов в настоящее время не в состоянии с ними порвать.
Российское руководство, в меньшей мере, но пока тоже находится в зависимости от фракции радикальных «зачистчиков» среди генералитета и, прежде всего, от Федеральной службы безопасности ФСБ, получившей самые широкие полномочия для действий на Северном Кавказе. Эти службы вместе с возвышающимися над государственным ландшафтом новыми миллиардерами представляют сегодня собой властную основу режима. Поэтому режим (пока?) не готов к попытке добиться мира, хотя войну выиграть невозможно, и представители его это тоже понимают.
Но война диктует российскому обществу свои собственные законы. Они требуют дисциплины. Они ставят возражения и контринформацию под угрозу наказания. Они мешают гражданской власти проводить реформу вооруженных сил. Логика проста: воюющие войска столь же трудно реформировать, как и менять коня на переправе, - и реформы встанут. Речь идет даже о большем. Поскольку сепаратистский регион должен быть во что бы то ни стало взят в ежовые рукавицы федерального центра, то не должно и невозможно мириться с собственными интересами и амбициями любого другого региона. Но они настаивают. В принципе их вынуждают делать это причины экономического, географического и этнического характера. Правительство Путина не может иначе, как вмешаться в борьбу за расстановку политических сил в регионах. Это более чем отвечает стремлению президента укрепить «вертикаль власти», то есть иерархию гражданских структур. Татарстан, Башкирия, богатые сырьевыми ресурсами регионы Сибири могут спасти частично свою самостоятельность только ценой частичного же отказа от нее и унижений перед Кремлем. Пути, по которым их избранные представители могут миновать демократию по указу, становятся все уже и уязвимее.
Ограничения затрагивают и гражданское общество. Но оно маленькими, но частыми шагами отдалилось от авторитарного государства, общество двигалось быстрее и решительнее, чем государственный аппарат и партии, которые зачастую этого названия не заслуживают и лидеры которых не так уж неохотно идут на заманчивые предложения власти. Но союз с Путиным означает отказ от оппозиции в вопросе войны и от кое-чего большего. Большинство депутатов Государственной Думы оказались не готовы позволить расследовать ошибки и (медицинския) упущения, допущенные во время удержания и после освобождения заложников. Если тенденция сохранится, то в обозримом будущем будет написан некролог по демократическому процессу.
Война в Чечне - катализатор такого развития. Оно, в свою очередь, находится в противоречии с решительным разворотом в сторону Запада и, особенно, к США, чего Путин желает вопреки глухому недовольству среди некоторых его генералов. Он должен избавиться от их объятий, если намерен обеспечить прочный примат гражданской власти. Ради предсказуемости мировой политики, в интересах европейских стран. Поэтому Европа продолжает настойчиво помогать в деле поиска политического урегулирования чеченской проблемы. От европейских стран требуется также, чтобы они помогали крепнуть гражданскому обществу России. Они стали бы мощным союзником для московского правительства на долгую перспективу, если бы оно было ориентировано на достижение мира.
