С 11-го сентября 2001 Средняя Азия является театром действий для международной политики. Поскольку регион граничит с Афганистаном, он представляет в геополитическом плане большой интерес для антитеррористической коалиции. В Киргизстане и Узбекистане дислоцируется несколько тысяч военнослужащих НАТО. Крайняя нищета, политическая нестабильность и ничем несдерживаемое личное обогащение власть имущих являются причиной растущего влияния радикальных исламских движений, получивших после распада Советского Союза стимул для своего развития.
Джелалабад - нереальный городок, как и многие населенные пункты в Средней Азии. Все рушится: административные здания и жилые поселки, воздвигнутые в советское время, блочные постройки с ленинскими мотивами и голубями мира.
Немного иностранцев случайно попадает в Джелалабад, расположенный на юге Киргизстана. Здесь нет ничего, что могло бы привлечь внимание, за исключением того, что это место позволяет составить представление почти о всех проблемах региона: экономический упадок, этнические противоречия, политические репрессии, радикальные исламские движения.
После распада Советского Союза среднеазиатские государства Туркменистан, Узбекистан, Казахстан, Киргизия и Таджикистан стали в 1991 году независимыми. «За этим последовала реорганизация межэтнических отношений, - говорит председатель неправительственной организации «Справедливость» из Джелалабада Валерий Улев. Организация выступает за правовое государство и проведение политических реформ. - Русские были вытеснены почти со всех руководящих постов, их заменили на представителей соответствующего коренного населения, то есть в Киргизстане - на киргизов». С юга Киргизстана эмигрировало 80 процентов русского населения, в том числе представители управленческой и интеллектуальной элиты.
Представители этнических меньшинств, в отличие от стран Балтии, получили гражданство во вновь возникших государствах без всяких проблем. Но они являются гражданами второго сорта и практически не представлены в государственном аппарате: политике, юстиции, в административных органах, в органах безопасности. «Везде, где речь идет о власти и деньгах, вы обнаружите 99 процентов киргизов, - говорит Валерий Улев, сам по национальности русский. - С этим нельзя было бы не согласиться, если бы подобный этноцентризм соответствовал реальному составу населения в Киргизии. Но это не так».
Реально же киргизы составляют только 65 процентов населения Киргизстана, насчитывающего пять миллионов человек, 25 процентов - узбеки, 10 процентов - русские. Следовательно, треть населения в значительной мере исключена из процесса распределения ресурсов, практически не имеет возможности стать чиновниками или служащими - ведь крупнейший работодатель - государство. Если остающиеся в стране русские, не являясь больше доминирующей этнической группой в Средней Азии, в целом смирились со своим положением и ищут выход в торговле и предпринимательстве, то, прежде всего, узбекское меньшинство использует радикальный ислам в качестве вентиля для стравливания своего недовольства. Что также перекликается с географией противоречащего здравому смыслу прохождения границ между соседями: Киргизстаном, Узбекистаном и Киргизстаном. Она проходит так, как ее установил в 30-е годы Сталин, который сознательно делил поселения с компактным проживанием одного этноса на части, чтобы таким образом укреплять за счет регионов власть московского центра.
Там, где встречаются юг Киргизстана, восток Узбекистана и север Таджикистана, расположена Ферганская долина - исторический, культурный, религиозный и экономический центр Средней Азии. Этот плодородный кусок земли, имеющий площадь всего 320 километров в длину и 110 километров - в ширину, не одно столетие является самым густонаселенным регионом Средней Азии. Сегодня там проживает 20 процентов всего населения. Одновременно для Ферганской долины характерно самое сильное, выходящее за рамки границ этническое смешение представителей всех государств СНГ, причем решающее значение имеют узбекские меньшинства в Киргизстане и Таджикистане, а также таджикское меньшинство в Узбекистане. Возникли необычные проблемы: на юге Киргизстана находится анклав, который входит в состав Узбекистана, но большинство населения которого составляют таджики. В отдаленных районах местное население не знает, где точно проходят границы. Опасное незнание, так как территория на узбекской стороне частью заминирована, и поэтому постоянно гибнут люди: за последние три года, по меньшей мере, 55 человек, прежде всего, таджиков.
В плотно населенной Ферганской долине земли в обрез, как и воды, и работы, и конкуренция за обладание ограниченными ресурсами не раз приводила в прошлом к конфликтам и насилию среди разных групп населения. В 1990 году в Оши дело дошло до резни между киргизами и узбеками, тогда погибли тысячи человек, годом позже волнения, в основе которых лежали этнические причины, повторились в небольшом городке южнее Джелалабада, погибло более ста человек.
После получения независимости колхозы и совхозы приватизированы не были. Крупнейшие землевладельцы это выходцы и старой новой номенклатуры, которая заинтересована, прежде всего, в возделывании хлопка, приносящего наибольшую прибыль. Крестьяне - это преимущественно зависящие от зарплаты сезонные рабочие, в месяц они получают примерно два евро. Этого не хватает даже на лепешку на каждый день. Чтобы выжить, они выращивают фрукты и овощи на своих небольших участках. На семью приходится в среднем 0,1 гектара.
90 процентов выпускников школ на юге Киргизии - безработные, и мэр Оши открыто признает, что у правительства нет концепции по борьбе с безработицей. Одновременно государство почти не занимается социальным обеспечением, система здравоохранения и образования находится в состоянии упадка. Повсюду в Средней Азии существует сильная ностальгия по советским времена: тогда у людей была работа, заработок и перспектива.
С учетом таких показателей становится понятным, почему Ферганская долина превратилась в цитадель исламистов в Средней Азии, сравнимую по своему потенциалу радикализма с Северным Кавказом, иными словами, с Чечней и Дагестаном. «К этому надо, конечно, добавить, что Ферганская долина всегда была консервативнее и религиознее, чем другие регионы Средней Азии, - говорит предприниматель из Оши и депутат парламента узбек Алишер Сабиров. - Сказывается память о блеске прошлых эпох». Это продолжает жить в подсознании и частью компенсирует утрату самоидентификации, случившуюся после распада Советского Союза.
Выгоду из глубокого кризиса извлекает, прежде всего, Партия исламского освобождения. «Ее сторонники пытаются привлекать на свою сторону простых людей, - говорит Алишер Сабиров. - пока без особого успеха, их религиозный фанатизм не имеет корней среди широких слоев населения. Однако время работает на партию, а не против нее. Просто слишком много людей, которым уже больше нечего терять».
Движение в политическом плане является феноменом. Вряд ли есть какое-либо другое исламское фундаменталистское движение, о котором было бы так мало известно. Оно было основано в 1953 году в Иордании как отпочковавшаяся часть мусульманского братства. В исламском мире эта партия везде запрещена и, очевидно, в течение десятилетий существовала лишь в качестве простой сети организаций. А в Средней Азии, в Ферганской долине, где она стала проявлять активность с середины девяностых годов, ее поддерживают, прежде всего, узбеки.
«Власти в Киргизстане имеют строгое указание, немедленно подвергать активистов партии аресту. Я не считаю это хорошей идеей, - считает депутат Сабиров. - Это ведет лишь к эскалации. Мы не должны повторять ошибки Узбекистана и превращаться в полицейское государство. Было бы лучше, выпустить пар. На юге Киргизии нет ни одного узбека, который бы занимал пост руководителя. У нас в парламенте 105 депутатов, из них только пять узбеков и пять русских. С этого все начинается».
