То, что президент России Владимир Путин выступает в роли защитника свободы слова, это нечто новое: достаточно неожиданно глава Кремля наложил вето на принятые парламентом жесткие поправки к закону о средствах массовой информации. После террористических актов чеченцев, захвативших заложников в московском Театральном центре, нижняя палата хотела добиться существенных ограничений свободного освещения событий, связанных с проведением антитеррористических мероприятий. Путин лишь довел до сведения, что поправки к закону в нынешнем виде он не подпишет, они, по его словам, должны быть переработаны в согласительной комиссии верхней и нижней палат. Этому предшествовал призыв представителей российских средств массовой информации к Путину не соглашаться с поправками.
Впрочем, было бы поспешным называть главу Кремля борцом за свободу средств массовой информации. Хотя на встрече с руководителями российских издательств и электронных средств массовой информации Путин и сообщил о своем вето в отношении поправок, он высказал новые претензии по поводу освещения событий, связанных с захватом заложников. В частности, Путин объявил себя сторонником свободы печати: «Ни одна демократия не может существовать без открытости, которую создают средства массовой информации». Но одновременно он высказал претензии к телеканалам, сказав, что те своими безответственными, ставившими под угрозу жизнь сотен заложников передачами «хотели поднять свои рейтинги».
Путин привел пример, как один телеканал прямо перед штурмом сообщил, что спецназ готовится брать здание Театрального центра штурмом. Поскольку передачи телевидения могли смотреть и террористы, то под угрозу был поставлен успех операции, а, тем самым, и жизнь заложников. Где президент видит грань между свободой средств массовой информации и заботами о безопасности государства, вопрос остался открытым: «Мы должны найти лучший баланс между контролем над средствами массовой информации и информацией о том, что делает государство, которое не может чувствовать себя непогрешимым». Насколько мало конкретного в определении Путина, настолько это делает понятным, сколь далеки его представления о свободе прессы от представлений, существующих на Западе.
Кремль упрекнул также зарубежные средства массовой информации. Российское посольство в Берлине опубликовало письмо с протестом по поводу освещения событий московским бюро телеканала "ARD", поскольку тот своими передачами о захвате заложников в Москве якобы пробуждал сочувствие к террористам. Убедительно доказано это не было. Неофициально «дружественное к чеченцам освещение» событий зарубежными, особенно немецкими средствами массовой информации, подвергается критике также в Министерстве иностранных дел.
Предложения российского парламента о внесении поправок в законы о средствах массовой информации и о борьбе с терроризмом были сформулированы так, что они, по мнению правозащитников, могли бы быть применены по отношению ко всем неугодным голосам. Так, должны были быть запрещены все сообщения, которые носят характер «пропаганды в пользу террористов». Такими сообщениями могло быть простое цитирование высказываний боевиков. Строго регламентированными предполагалось сделать корреспонденции об «антитеррористических операциях». Таким образом можно было бы запретить информацию о часто противозаконных действиях российских сил безопасности в Чечне, поскольку в кавказской республике, как считает Кремль, идет не война, а «антитеррористическая операция».
