Будни представителя чеченской диаспоры в российской столице, будь он миллионером или уличным торговцем, все равно определяет конфликт на Кавказе.
«Я не богат, я супербогат», - говорит Малик Сайдулаев. Он снимает сшитый на заказ в тонкую полоску пиджак, проводит рукой по черным как смоль волосам и бросает взгляд, будто, чтобы найти подтверждение для своих слов, на бюст Архимеда (Archimed) из черного мрамора в углу. В то время, как в приемной шушукаются пять секретарш, в кабинете чеченского предпринимателя тикают часы из чистого золота, увенчанные царским двуглавым орлом. На письменном столе стоят российский и чеченский флажки, рядом лежит фотоальбом о породистых лошадях.
Ставя видеокассету, хозяин кабинета закуривает сигарету. Кадры со смазанным изображением рассказывают о прошедшем лете на его чеченской родине Алхан-Юрте. Малик стоит будто перед средневековой, выложенной из кирпича крепостью. Во дворе родительского дома за решеткой рычит настоящий бурый медведь.
«Я чеченец, я готов пролить свою кровь, закрыть своим телом черную землю. Я приведу мой маленький народ в лучшее будущее», - говорится в народной песне на чеченском языке, записанной на другой видеокассете. Видны коляски для инвалидов и мешки с мукой и сахаром, которые раздают. На всех надпись: «От Малика Сайдулаева».
Этот 38-летний человек считается главой чеченской диаспоры в Москве. Там живут 100 000 чеченцев. Все посылают домой деньги, так как на родине почти все безработные. Это закрытое общество со своим языком, который русские не понимают. Чеченцы для них - мифический народ, народ, который не подчиняется властям, который до крайности воинственен. Согласно опросам. 44 процента москвичей -за депортацию диаспоры на Кавказ. Количество высказавшихся за это людей резко возросло после драмы с заложниками в московском музыкальном театре.
У диаспоры свои миллионеры, такие, как Малик, свои нефтяные бароны, такие, как Муса Бажаев, свои банкиры, такие, как Абубакар Арзамаков, свои гостиничные короли, такие, как Умар Джабраилов - и сотни торговцев, которые загружаются на ярмарке в Лужниках и доставляют товары в Чечню.
У диаспоры есть структуры. Московские органы безопасности говорят, прежде всего, о «чеченской мафии». Ей приписывают блестящие связи вплоть до самого верха российской власти. Она зарабатывает также на бедах войны.
В Москву Малик приехал еще до того, как начались войны, в начале девяностых годов, окунулся в капитализм, создал биржу. Малик возглавляет концерн «Милан», на него, говорят, работают 60 000 человек. Он поставляет пьезокристаллы для компьютерной промышленности.
Предприниматель хочет стать президентом Чечни на выборах, которые состоятся в следующем году. Малик живет рядом с Ельциным и Путиным, у него есть телохранители, он ездит на «Мерседесе» 600-й марки. Он чувствует, по его словам, уверенно. Таким образом, среди чеченцев в Москве он исключение. После драмы с заложниками тысячи были вызваны в правоохранительные органы. Сделаны фотографии, заполнены карточки на преступника, взяты отпечатки пальцев, проведены обыски квартир. Правовых оснований в большинстве случаев не было.
У Абдуллы Хамзаева есть мечта. 65-летний адвокат мечтает о том, чтобы завалить все московские суды жалобами «от подвалов до крыш». Чеченец сидит за письменным столом, на котором лежат стопками тысячи листов бумаги и тексты законов, и рассказывает о своем участии в судебных процессах, а попугай Кеша в это время передразнивает хозяина.
«Абдулла Хамзаев против Российской Федерации» - вскоре эти слова можно будет услышать в Страсбурге. В Европейском суде по правам человека будет рассматриваться вопрос, получит ли он возмещение ущерба за свой дом в Урус-Мартане, который был разрушен 19-го октября 1999 года в результате авиационного налета. Хамзаев рад тому, что шесть российских генералов запутались в своих показаниях.
Если Хамзаев выиграет, на Кремль может обрушиться лавина процессов. В конце концов, в Чечне с землей сравняли десятки тысяч домов. Один прецедент Хамзаев уже создал. Москва впервые должна выплатить компенсацию за его имущество, которое исчезло во время одной из «зачисток».
Хамзаев родился в 1937 году в Грозном, в 1944 году был депортирован в Казахстан. Молодой парень провел 13 лет в ссылке, все родственники умерли, он перенес туберкулез. «Как древние римляне, они нашли среди 1 000 рабов одного, которого посчитали за достойного», - говорит Хамзаев. Тем одним был он, ему разрешили изучать в Москве юриспруденцию. Чеченец работал в течение 15-ти лет в прокуратуре, стал «Заслуженным юристом России».
Он знает достаточно чеченцев, которые вынуждены платить милиционерам дань за свободу, или тех, кому в отделении позволяют выбирать между «пакетом с пластиковой взрывчаткой и ручной гранатой или героином, который обнаруживается в кармане пальто».
«Это называется - джентльменский набор», разъясняет торговец Хамза. Этот 39-летний человек живет со своей семьей в однокомнатной квартире в Москве. В то время, как семья собирается у телевизора, когда в очередной раз начинают передавать новости с Кавказа, его жена Татьяна Чепалгаш жарит чеченские пончики с начинкой из творога.
Первые две недели после драмы с заложниками торговец не выходил из квартиры. Теперь он снова чувствует себя несколько увереннее. Хамза забрал свою семью в Москву в начале 1996 года, когда еще бушевала первая война. Дети тут же вытащили лопатки для песочницы, чтобы вырыть вокруг нового жилища окопы. Хамза, даже если в школе и детском садике сыновей приняли хорошо, любезны соседи, тоскует по своей родине.
После Нового года Хамза собирается поехать на несколько дней в свое родное село Алхан-Кала. Посмотреть, как там живут. Предприниматель Малик, возможно, отправится в начале года в Чечню - как борец на выборах. А Абдулла - адвокат - уже через две недели уезжает в Ростов-на-Дону, если возобновиться судебный процесс против российского полковника по обвинению в убийстве. «Мы устали, - говорит он, - мы устали от войны».
