Несмотря на отсрочку, не так давно полученную Советом Безопасности ООН от Буша (Bush), мы не должны забывать о результатах американских выборов, давших этому президенту карт-бланш на ведение войны, когда и где ему заблагорассудится. Затем стоит задаться вопросом: почему у Вашингтона, Москвы и Иерусалима пропадает политическое воображение, и возможность проведения мирных переговоров даже не рассматривается? Одно дело обвинять Джорджа У. Буша (George W. Bush), Владимира Путина и Ариэля Шарона (Ariel Sharon), и совсем другое - понять почему их поддерживает общество, поддерживает единогласно и даже активно. Результатом демократического выбора трех народов стали правительства, стремящиеся любыми средствами расправиться с терроризмом.
Средства, используемые Путиным в Чечне, Шароном в Израиле и те, что Буш только собирается применить в Ираке, чреваты многочисленными устрашающими последствиями. Принимаемые при этом меры тревожат сторонние демократические общества, которые вне зависимости от их отношения к отстаиваемым принципам, никак нельзя заподозрить в солидарности с палестинскими камикадзе или захватчиками. Примеры Ирландии, басков в Испании или акты терроризма, случающиеся иногда даже во Франции, показывают, что угроза нависла и над этими демократическими государствами.
Демократические сообщества этих стран полагают, что американская, русская или израильская нации достаточно цивилизованны, чтобы не начинать войны, не имея на то действительно веских причин. Страны-наблюдатели убеждают сами себя, что есть какие-то ускользающие от их сознания моменты и этим трем государствам приходится бороться со злом, не размышляя о справедливости идеалов, отстаиваемых чеченцами, палестинцами и даже иракцами.
И вот теперь действительно настал час, когда следует ответить на вопрос: почему все эти народы, обычно столь разобщенные и различные, в результате демократически сделанного выбора объединяются в настоящий священный союз, готовый вести войну. И все же удивительным кажется тот факт, что ни чеченцы, ни палестинцы не находят себе союзников в российском, израильском или американском парламенте. Стоит отметить еще один важный момент: в этих парламентских, демократически избранных, инстанциях уже никто не поднимает вопроса о целесообразности ведения войны и о средствах, необходимых для победы в ней.
Безусловно, что в каждой из этих трех стран все чаще раздаются голоса, и зачастую голоса очень влиятельных людей, выступающих против политики правительства. И на самом деле, критика в адрес политики президента Буша, подобная той, с которой не так давно выступили влиятельные представители американского общества, прежде раздавалась не часто. Если бы подобные высказывания в отношении американского президента появились во Франции, то все бы тут же заговорили об антиамериканизме французской нации. Но факт остается фактом: высказывания всех этих влиятельных американцев не получили никакого резонанса в Конгрессе.
Предлагаю простое объяснение такому факту: стоит всего-навсего отметить, что депутаты парламентов этих трех стран являются представителями и выразителями мнения большей части электората, одержимого лишь одним общим чувством, именуемым страх. События 11 сентября, захват заложников в Москве, регулярные операции палестинцев-самоубийц в Израиле порождают ощущение ненадежности. И эта новая угроза, всепоглощающая и явно фантасмагорическая, недооценивается. Население ощущает ее присутствие, но, кроме того, начинает еще и сомневаться в правомерности своего существования.
Подобные сомнения оказываются еще более фантасмагорическими, потому как насаждаются теми, кто сквернее, меньше и слабее - некими эмбрионами государства или, что еще хуже, бродячими сектами. Аль-Каида - это кошмар, который может везде и нигде. Уже нет никакой возможности провести различие между сильным и слабым, эксплуататором и эксплуатируемым, оккупантом и оккупируемым, жертвой и палачом. Существует некая загадочная сила, готовая обрушиться как кара неизвестно за что и направляемая неизвестно кем, сила, рождающая самокритичный вопрос: «Почему нас так ненавидят?» и незамедлительно заставляющая перейти к «превентивной» самообороне («Перейдем в наступление, потому что нам неизвестно, кто на нас нападает»).
Ни в Иерусалиме, ни в Москве, ни в Вашингтоне не родилось нового общества, которое безотчетно и слепо стремилось бы к войне. Достаточно лишь представить себе какой была бы реакция европейцев, если бы во время (или даже после) войны в Алжире уничтожили Эйфелеву башню, взяли в заложники 600 зрителей театра Одеон или взорвали несколько «живых бомб» в Марселе. И никто бы даже не знал, где в действительности находится настоящий враг.
Возможно, наши политики были бы более ответственными. Возможно, мы смогли бы, несмотря ни на что, избежать необходимости использовать газ, убивший более ста человек. Но все бы мы искали врага, ставшего источником нашего страха. Очевидно, что французы нашли бы его в Алжире. Но американцы, не сумевшие добраться в Афганистане ни до бен Ладена (bin Laden), ни до настоящих организаторов нападений на американские города, нашли своего врага в Ираке. И теперь они пытаются втянуть весь мир в свой крестовый поход, который, тем не менее, начинался как борьба с исламским терроризмом.
Можно привести множество причин, по которым иракцы должны быть освобождены от такого деспота как Саддам Хусейн (Sadam Husein), способного причинять одно лишь зло. Но очевидно, что Ирак в самый подходящий момент приобрел черты врага, более всего пугающего нас в наступившем веке; и именно того предполагаемого врага, страх перед которым и заставил Конгресс уступить и проголосовать в поддержку Буша.
Все остальные соображения (в том числе и касающиеся нефти!) совершенно непригодны для мнения общества. Без событий 11 сентября Конгресс не вынес бы решения о необходимости начала войны. Без действий палестинских камикадзе в Израиле и по сей день существовали бы сторонники мирного решения проблемы, пусть даже и в меньшинстве. Без захвата театра в Москве, война в Чечне продолжалась бы, как и прежде: то есть, становилась бы все более непопулярной, а, в случае чего, ее продолжение объяснялось бы неспособностью чеченцев использовать вывод российских войск в 1996 году. Для Путина именно эта неспособность и была причиной, извиняющей продолжение войны.
Палестинцы открыто признали (то же самое, только тайно, сделали и алжирцы в отношении террористов, действовавших во время войны 1957 года), что операции самоубийц-мучеников лишь вредят их борьбе за независимость. И своим признанием заставили своих европейских друзей пожалеть о том, что те не предупредили палестинцев о возможных последствиях, позднее ими самими выявленных.
Можно считать (и прежде я нередко так и относился к оправданию действий всех представителей развивающихся стран), что именно силовые приемы агрессора заставляют угнетенных терять рассудок, и, что, согласно утверждениям прошлого, терроризм - это бомба бедных. То есть на примере сегодняшнего дня можно сказать, что операции палестинцев-самоубийц против мирного населения оправдываются ракетами, пущенными израильской авиацией.
Но теперь различные организации (Human Right Watch, например) считают подобные действия «военными преступлениями», точно также как и методы, использованные Израилем в Дженине. Впервые гуманитарные организации заявили, что действия жертв не всегда правомерны. Терракты палестинцев-самоубийц привели, прежде всего, к исчезновению из израильской политики тех левых сил, без которых не может быть мира ни в Рамалле, ни в Тель-Авиве.
Когда Ганди (Gandhi) отстаивал перед Неру (Nehru) ненасильственные методы борьбы с британским колониализмом, он превосходным образом теоретизировал и одухотворял как эффективность, так и этику предлагаемой им стратегии. Без насилия, но непокорный! Камю (Camus) не был сторонником насилия, но он говорил, что обвинители никогда не должны становиться убийцами, под страхом забвения истинного правосудия.
Но существуют еще более серьезные опасения. Акты камикадзе и захват заложников привели к тому, что палестинцы и чеченцы развязали руки Джорджу Бушу и его союзникам. Теперь им еще легче повсюду, а значит и в Ираке, видеть длинную руку терроризма (более или менее исламского), против которого ведется беспощадный крестовый поход. Американский президент, точно также как Шарон и Путин, не мог и мечтать о лучших союзниках, чем террористы и сторонники священных войн.
Данный факт нисколько не удивит тех, кто размышлял о влиянии террора 1793 года на целостное восприятие Французской Революции. Это ни в коей мере не извиняет и не оправдывает политику, проводимую Соединенными Штатами, Россией или Израилем. С точностью до наоборот. Когда не предлагается ничего, кроме войны, сторонники ведения мирных переговоров исчезают. Но возрастают требования к формам борьбы за правое дело, и мы должны задуматься о возникновении террора планетарного масштаба, и как следствие его - конфликта цивилизаций.
Мы, европейцы - романо-говорящие жители Средиземноморья или франко-говорящее население остальной части Европы - одновременно несем ответственность и за наших друзей, и за наших врагов. И, отстаивая право народов на самоопределение и защиту своих прав, мы должны бороться с безразличным террором и выступать против его использования, как той, так и другой стороной.
И, прежде всего, там, где, по нашему мнению, должно действовать правосудие.
