Москва, 15 декабря 2002 года. Вопрос не в том, убил или нет полковник Юрий Буданов 18-летнюю чеченку Эльзу Кунгаеву 27 марта 2000 года. Он уже давно в этом признался. Но вот уже более 2 лет советская система военного судопроизводства парализована из-за своей неспособности определить виновность подсудимого в сенсационном преступлении, которое может подорвать решимость правительства России продолжать свою жестокую войну в Чечне. Оказавшись в тупике, государство прибегло к помощи испытанного партнера советских времен - психиатров, которые многие десятилетия выполняли приказы и маскировали политические проблемы под душевные болезни.
Буданова дважды направляли на психиатрическую экспертизу в московский Институт судебной психиатрии имени Сербского, который мало изменился с советских времен. Ранее в текущем году институтский совет отверг прежнее заключение по Буданову и пришел к выводу, что в момент совершения преступления тот был временно невменяемым и, следовательно, не может отвечать за содеянное.
Это спорное утверждение поставило на широкое обсуждение вопрос о пригодности института Сербского в качестве независимого арбитра психической нормальности. Теперь этот вопрос близится к своей кульминации. В понедельник суд должен объявить заключение последней судебно-психиатрической экспертизы Буданова - которая была назначена после взрыва общественного негодования по поводу признания его временно невменяемым. Судебное заседание многократно откладывалось по различным техническим причинам.
А тем временем это дело вызывает неприятные воспоминания. Долгие годы в институте Сербского содержались политические диссиденты, которых накачивали психотропными препаратами, ставя им ложные диагнозы и принуждая их проходить судебно-психиатрическую экспертизу, результат которой был предопределен Комитетом государственной безопасности (КГБ).
Когда военный трибунал впервые вынес решение о проведении экспертизы Буданова в институте Сербского, институтскую комиссию возглавляла доктор Татьяна Печерникова, которая в свое время признала психически ненормальной Наталью Горбаневскую, протестовавшую против советского вторжения в Чехословакию в 1968 году. Когда первое заключение вызвало общественные протесты, во вторую комиссию был включен Георгий Морозов, бывший директор института Сербского, участвовавший в множестве комиссий, которые объявляли сумасшедшими известных диссидентов в период 1970-х - 1980-х годов.
"Практически ничего не изменилось. Они в институте не испытывают угрызений совести по поводу своей роли при коммунистах, - сказал Юрий Савенко, глава Независимой Психиатрической Ассоциации России. - Это те же самые люди и они не хотят извиняться за все свои действия в прошлом".
Перед началом судебного разбирательства дееспособность Буданова дважды проверяли в госпиталях. Оба раза комиссия признавала его психически нормальным. Но, когда в прошлом году разбирательство зашло в тупик, военный трибунал решил прибегнуть к помощи института Сербского. В мае нынешнего года выводы институтской комиссии, казалось, позволяли государству легко выйти из затруднения, в которое оно попало: комиссия во главе с Печерниковой пришла к выводу, что Буданов был временно невменяемым в момент убийства.
Независимые психиатры вроде Савенко сразу же опротестовали это решение с точки зрения его медицинской обоснованности. В прессе начали восстанавливать советскую историю института Сербского. Вывод по Буданову, сказал Эмиль Гушанский, один из адвокатов семьи Кунгаевых, является "использованием психиатрии как проститутки". Особые протесты вызвало включение в комиссии Морозова, который считается виновным во многих прошлых грехах института. Морозова вывели из состава последней комиссии, и вот теперь в понедельник все ожидают нового заключения. Этим летом Буданов провел в институте Сербского более 2 месяцев. Буданов и его защитники убеждены, что последняя комиссия вынесет заключение не в его пользу. Но они также защищают институт Сербского, когда речь заходит о его прошлом.
Советский диссидент Александр Солженицин однажды написал: "Помещение здоровых людей в психушки является духовным убийством". На Западе дебаты о неправедном использовании психиатрии в советские времена были в центре кампаний борьбы за права человека, что в конечном итоге вынудило Советский Союз с позором уйти с Всемирного психиатрического конгресса. Институт Сербского играл ведущую роль в этих злоупотреблениях. В 1960-х годах он стал широко известен благодаря изобретенному им диагнозу, который был очень удобен для КГБ - вялотекущая шизофрения. Данный диагноз позволял признать невменяемыми людей, у которых не наблюдалось видимых признаков болезни, ибо в институте считали, что таковыми являются "упрямство и негибкость убеждений", а также "реформистские заблуждения".
После распада Советского Союза институт Сербского отказался от правомерности этого диагноза. Сегодня есть законы, защищающие права пациентов психиатрических заведений России и ограничивающие полномочия института Сербского. Но критики утверждают, что этот институт просто приспособился к новым условиям, не проведя никаких реальных реформ.
"Система все та же, менталитет тот же", - сказал Александр Подрабиник, в свое время советский диссидент. В 1977 году он написал книгу "Карательная медицина", которая вышла в "Самиздате" и в которой были описаны ужасы советской психиатрической системы. За написание этой книги автора сослали в Сибирь на 5 лет. Позднее он получил по приговору суда три с половиной года исправительно-трудовых лагерей - за то, что его книга была переведена на английский язык. Врачом, которая выступала экспертом на его судебном процессе, была Печерникова, тот самый врач, которая проводила первое освидетельствование Буданова.
Никто не знает, сколько политических диссидентов прошло через институт Сербского. Подрабиник сказал, что в период с середины 1960-х до середины 1970-х годов их было не менее 2000 человек, хотя институт признал, что в его стенах содержалось всего 400 человек.
Российский парламентарий-реформатор Вячеслав Игрунов вспоминает, как в 1975 году был направлен на психиатрическое обследование в институту Сербского после того, как психиатры одной из больниц Одессы признали его вменяемым, что не устраивало КГБ, который его арестовал "за распространение антигосударственной печатной продукции". Комиссия института Сербского во главе с Печерниковой признала его сумасшедшим.
Особо выделяется дело генерала Петра Григоренко, который после вторжения в Чехословакию стал противником советского режима и был помещен в институт Сербского, где его признали невменяемым, потому что он "был непоколебимо убежден в правоте своих поступков" и "помешался на идеях реформизма". Председателем комиссии, рассматривавшей дело Григоренко, был Морозов.
Нынешний директор института Сербского Татьяна Дмитриева не склонна вспоминать о прошлом этого заведения. "Я не уверена, что все 100% политических были психически нормальными, - говорит она. - Многие проявляли признаки душевного расстройства". По делу Буданова Дмитриева поочередно то возмущается, то признает критику справедливой, отмечая, что на врачей оказывается "политическое давление" со стороны прессы и общественности.
Нынешние сотрудники института Сербского все еще подтверждают невменяемость врагов государства. Этим летом был признан психически ненормальным Платон Обухов, арестованный за шпионаж в пользу Великобритании. Что касается Салмана Радуева, он был признан психически нормальным, несмотря на несколько ранений головы, которые, по слухам, повлияли на его рассудок.
Другим примером является судьба молодой поэтессы Анны Витухновской, арестованной якобы за хранение наркотиков. В первый раз в 1994 году ее признали вменяемой и отправили снова в тюрьму на полгода. Затем ее выпустили, но через 2 года арестовали вновь и опять направили на судебно-психиатрическую экспертизу в институт Сербского. Ее адвокат Карен Нерсисян, считает, что "институт Сербского не является медицинским учреждением, это орган власти".
