С женщинами у Гитлера мало что получалось. Почти все из них, кто был близок ему, пытались покончить жизнь самоубийством. В нацистском рейхе немецкая женщина играла ключевую роль: как серая масса избирателей, как блюстительница нравов, мать и убийца.
В один из прекрасных теплых майских вечеров 1932 года Лени Рифеншталь (Leni Riefenstahl) и Адольф Гитлер (Adolf Hitler) пошли прогуляться на берег Северного моря. Незадолго до этого киноактриса имела возможность увидеть будущего диктатора в берлинском Дворце спорта, слышала, как толпа, будто сумасшедшая, кричала «Хайль, хайль, хайль!». У нее было некое зловещее видение: земля раскалывается и из нее вырывается мощная струя воды, настолько мощная, что касается неба и сотрясает землю.
Госпожа Рифеншталь убита, поражена, она пишет Гитлеру письмо. Она хотела бы познакомиться с ним. Он ведет избирательную кампанию и позволяет ей прийти. И вот теперь они идут вдоль водной глади.
Гитлер хвалит ее последний фильм «Голубой свет». Он обещает дать ей возможность снимать фильмы, когда придет к власти, говорит о Вагнере (Wagner), короле Людвиге (Ludwig) и о своем собственном призвании спасти Германию. Потом он замолкает. Смеркается. Они молча идут рядом с волнами Северного моря. Неожиданно он останавливается, взволнованно обнимает ее, притягивает к себе, хочет ее┘ Лени отстраняется. Адольф отпускает. Затем он возносит руки к небу и заклинающим голосом восклицает в темноту: я не могу любить женщин, пока не завершу свое дело.
Так описывается их встреча в мемуарах Рифеншталь. Драматично, безвкусно, торжественно. Судя по всему, она относится к тем немногим женщинам, которые вызывали у Гитлера личные чувства. О том, что Гитлер настолько же точно выражал свои чувства, насколько болезненно избегал их проявления, пишет Иоахим Фест (Joachim Fest) в своей биографии фюрера Третьего Рейха. Он всегда боялся показаться смешным. Отгонял от себя даже собаку, если замечал, что кто-то наблюдает, как он ее гладит.
Своему сладострастию Гитлер давал выход только в своих речах. Эти речи германо-французский экспрессионист Рене Шикеле называет убийствами на почве полового извращения. В иных же случаях Гитлер избирает стиль одинокого странника из ниоткуда, несущего с собой исцеление. У этого странника над кроватью висит портрет его матери Клары, родившей человека, у которого нет друзей, любимой женщины и детей. Он говорит так: моя невеста - Германия.
Это приводило немецких невест в истерию. Мой дорогой, сладкий Адольф, пишет одна из них в рейхсканцелярию. Другие пишут - мой горячо любимый фюрер!┘ Мужчина моего сердца!┘ Волчонок (Woelflein - прим. пер.), ┘ величество и господин,┘ я с удовольствием хотела бы иметь от Вас ребенка,┘ идет, малыш (Purzelchen - прим. пер.)?
Эти письма свидетельствуют, какие фантазии вызывал Гитлер у женщин. Они хотели его спасти. Прежде всего, они хотели лечь с ним в постель. Дорогой, можно я приду к тебе? - спрашивает Ева К. (Eva K.) в июне 1940 года. А из Кенигсберга приходит длинное письмо. Мой дорогой, послушай: я сделаю для Тебя ключ от дома. Но Ты должен быть осторожен, когда пойдешь ночью. Ведь у Англии повсюду свои шпионы, и она не останавливается ни перед какими убийствами┘ Твоя женушка.
Национал-социалистская сексуальная мораль, пишет Себастьян Хаффнер (Sebastian Haffner) в своих «Замечаниях по поводу Гитлера», отличалась противоречивостью. Поощрялась немецкая дисциплина, но отсутствовали возражения против «здоровой чувственности». Молодая, чистая в расовом отношении поросль, появляющаяся будь то в браке или вне него, была желанной. Набравший пары поезд культа тела и секса, отошедший в 20-е годы, продолжал, пишет Хаффнер, следовать практически, не тормозя, в 30-е и 40-е годы.
