Резолюции ООН относительно разоружения Ирака исполнилось месяц, когда стало казаться, что Россия ее терпение подходит к концу. «Удивлены» Ираком, заявило в середине декабря московское Министерство иностранных дел, последний маневр Багдада можно-де «рассматривать лишь как шаг, направленный против дружественной природы российско-иракских отношений». «Шаг» этот не имел ничего общего с оружием массового уничтожения или инспекциями ООН, но зато был связан с 3,8 млрд. долларами США. Столько должен был стоить заключенный российским концерном «Лукойл» в 1997 году договор об освоении иракского месторождения нефти «Западная Курна». Ирак вышел из этого договора якобы по той причине, что русские не выполнили своих обязательств. Россия необходимо было наказать, поскольку она не воспрепятствовала отправке инспекторов ООН по вооружениям, шумел вице-президент «Лукойла» Леонид Федун.
Для иракской политики России ссора по поводу договора «Лукойла» типична: она постоянно лавирует между большой политикой и большими деньгами. С одной стороны, конфликт вокруг Саддама Хусейна (Saddam Hussein) дает бывшей сверхдержаве возможность, благодаря тому, что она является постоянным членом Совета безопасности ООН с правом вето, все еще выступать в роли значимой внешнеполитической силы. Но одновременно Россия преследует в Ираке важные для себя экономические интересы. Среди прочего они проистекают из присутствия в Ираке интересов бывшего Советского Союза, который в тогдашней партии против Вашингтона рассматривался в качестве весомой фигуры на Ближнем Востоке. С тех времен остались долги. По оценкам экспертов, они составляют восемь миллиардов долларов США, которые Москва очень хотела бы от Багдада получить. Но Россия, прежде всего, заинтересована в том, чтобы обеспечить своей нефтяной промышленности долю в бизнесе с Ираком.
Наличные из Багдада
Поэтому иракская глава российской внешней политики для действующих лиц из Вашингтона и Багдада прочитывается очень легко. Следовательно, американцы, как и иракцы, пытаются убеждать Россию аргументами, базирующимися на финансовой стороне дела. Так, утверждается, будто США заверили русских, что их экономические интересы будут гарантированы в Ираке и в период после Саддама. Багдадский режим, в свою очередь, поманил летом Россию заявлением о намерении подписать контракты на общую сумму 40 миллиардов долларов США. Впрочем, в Москве возник вопрос, насколько ценным окажется этот документ после иракской войны.
Во всяком случае, президент России Владимир Путин не хотел бы ставить под угрозу свой антитеррористический альянс с США из-за в высшей мере сомнительных наличных денег из Багдада. Но поскольку это сотрудничество может лечь бременем на собственные экономические и политические интересы Москвы, она «вынуждена балансировать», считает берлинский эксперт по России Манфред Заппер (Manfred Sapper). Россия балансировала вместе с Францией уже в ходе переговоров относительно резолюции 1441 по разоружению Ирака. Документ настолько противоречил представлениям США, что поначалу удалось помешать их односторонним действиям. Тем не менее, если президент США в скором времени все же решится на военные действия против Ирака без санкции Совета безопасности, то Россия, по оценке Заппера и многих других экспертов, «не будет этому препятствовать, но и не поддержит их». Иными словами, Москва не хочет войны, но при этом извлекает выгоды из страха перед войной. Она взвинчивает цены на нефть до такого уровня, что благодаря ее экспорту закрывает немало брешей в своем бюджете.
