7 января 2003 года. Нападение чеченских террористов на московский театр в октябре и его жестокая развязка стимулировали российское правительство к тому, чтобы начать, в который уже раз, военную реформу. Сразу же вслед за этим нападением президент Владимир Путин и министр обороны Сергей Иванов распорядились относительно фундаментальных изменений в российской оборонной политике и в вооруженных силах.
Они дали вооруженным силам указание разработать новую концепцию национальной безопасности, в которой первоочередное внимание уделить угрозе терроризма и локальных кризисов на юге - не такого масштаба, как нападение Организации Североатлантического договора (НАТО) - и перестроить боевую подготовку в интересах большего внимания к контртеррористическим действиям, а также разрешили дополнительно израсходовать на контртеррористические мероприятия из бюджета 2003 года до 500 млн. рублей.
Они начали очередной этап сокращения вооруженных сил, тем самым непреднамеренно подтвердив, что прежние сокращения не удались, и что выданные в тот период данные о численности вооруженных сил являлись ложными. А г-н Иванов объявил, что создание профессиональной армии начнется в 2007 году, а не в 2011 году, как предусматривалось Генеральным штабом. В декабре был также уволен командующий войсками в Чечне генерал Геннадий Трошев, когда он публично отказался от нового назначения.
Все вышеизложенное подтверждает, что оборонная реформа не привела ни к созданию компетентной армии, ни к достижению победы в Чечне. Даже несмотря на то, что г-н Путин якобы дал вооруженным силам новые указания в отношении операций в Чечне после нападения террористов в Москве, сообщения указывают на то, что ничего нового там не случилось.
Разрушение штаб-квартиры промосковского правительства в Грозном 27 декабря, в результате чего погибло более 80 человек, драматически подчеркнуло некомпетентность военных. За 17 лет призывов к реформе вооруженных сил так и не произошло ничего важного. Вместо этого множество военных организаций блокирует всякие попытки создания профессиональной, демократичной и технически вооруженной армии для борьбы с угрозами сегодняшнего дня.
Военное командование все еще настаивает на том, чтобы иметь возможность мобилизовать все ресурсы России на отражение нападения НАТО или чего-то в таком роде. Они постоянно выступают против профессиональной армии. Истинные причины, разумеется, не в том, что профессиональные военные обходятся дороже, но в том, что они стали бы обладать правами, каких нет у сегодняшних солдат, и что с ними нельзя будет обращаться как с рабами. Неоднократные нарушения прав человека в армии ведут к потере до 3500 жизней ежегодно. Продолжаются и жестокости в Чечне, потому что в самой российской армии процветает жестокость.
Несмотря на заигрывания г-на Путина с Западом, регулярные военнослужащие упрямо отказываются расстаться со своим менталитетом периода "холодной войны", что Америка и НАТО, в сущности, являются угрозой для России. Тем самым они фактически препятствуют достижению одной из приоритетных целей г-на Путина. Ему даже пришлось обратиться к НАТО с просьбой помочь в осуществлении российской военной реформы.
Эти новые тенденции указывают также на то, что неудовлетворенность г-на Путина и г-на Иванова высшим командным составом может в конечном итоге привести к реальным шагам по его замене и к переменам во всех вооруженных силах. Говорят, что г-н Путин окончательно разочаровался в военных кадрах, но пока не нашел руководителя, который способен переломить ситуацию в нужном направлении. Чечня, несомненно, является главной причиной его неудовлетворенности, поскольку армии никак не удается даже приблизиться к реализации своих многочисленных обещаний военной победы.
Более того, как свидетельствует случай с генералом Трошевым, военные, несомненно, чувствуют, что могут вести войну в Чечне так, как им самим заблагорассудится. Представители оборонного ведомства неоднократно заявляют, что переговоры с чеченскими лидерами невозможны, и блокируют любые попытки наладить с ними контакты. Они публично угрожают выступить против г-на Путина, если тот начнет такие переговоры. Это все проистекает из уверенности российских военных в том, что они проиграли первую чеченскую войну единственно потому, что их продали политики.
Публичное неповиновение г-на Трошева и его очевидные попытки шантажировать правящий режим были всего лишь самым свежим, хотя, пожалуй, и самым ярким проявлением этого всепоглощающего желания отмщения, которое является наиболее последовательной мотивацией чеченских генералов после своего поражения в 1996 году. Уволив г-на Трошева, г-н Путин и г-н Иванов, возможно, решили показать, что не станут больше терпеть попытки генералов диктовать ход войны в Чечне, и попытаются снова взять операции в Чечне под определенный политический контроль.
Новая инициатива г-на Путина не случайна, он давно ее продумывал и воспользовался нападением террористов на театр в Москве, чтобы ее объявить. Генеральный штаб саботирует Псковский эксперимент, в соответствии с которым дислоцированная там 76-я воздушно-десантная дивизия должна была стать первым полностью профессиональным соединением. Хотя г-н Путин с 1999 года почти удвоил расходы на оборону, и сегодня на военные нужды расходуется 30% федерального бюджета, генералы постоянно жалуются на нехватку фондов для структурной реформы.
Вместо того, чтобы согласиться на профессионализацию, военное руководство все еще верит в полезность обязательного призыва на военную службу и в массовую мобилизацию, о чем свидетельствуют их недавние требования призвать в армию получавших отсрочки студентов высших учебных заведений, потому что осенний призыв сумел поставить под ружье всего 11% годных к службе призывников.
Точно так же мы не должны проявлять излишнего оптимизма по поводу новой концепции национальной безопасности. Новые угрозы диктуют необходимость новой структуры вооруженных сил. Но менее многочисленная профессиональная армия, возможно, будет более восприимчивой к демократизации, более склонной к сотрудничеству с Западом.
Наконец, перспектива военной реформы тесно увязана с ходом событий в Чечне и со способностью правительства вывести Россию из этой войны, выиграть которую невозможно. Невозможно реформировать воюющую армию. Ибо, пока сегодняшние российские военные продолжают играть главенствующую роль в оборонной политике, а российские руководители продолжают отказываться от демократизации вооруженных сил и оборонной политики, у России останутся вооруженные силы, которые не способны защитить страну, но фактически продолжают оставаться главной угрозой для безопасности, процветания и демократии в России.
