Эми Найт специализируется на российских вопросах безопасности и является автором книги "Шпионы без плащей: наследники КГБ" (Spies Without Cloaks: The KGB's Successors)
Я - муха, сидящая на стене кремлевского офиса Владимира Путина, когда туда входит глава полиции безопасности России Николай Патрушев. Они являются близкими приятелями с тех дней, когда оба служили в Управлении КГБ (Комитет государственной безопасности) в Ленинграде (ныне Санкт-Петербург). Никаких предложений выпить рюмочку "Столичной" (г-н Путин не испытывает особого пристрастия к выпивке). Сразу к серьезным делам.
"Коля, - говорит г-н Путин, - зарубежная печать нас ругает за то, как мы обращаемся с иностранцами и с журналистами. Может, нам следует несколько ослабить гайку".
"Как скажешь, Володя. Если, конечно, не упускать из вида, что западные средства массовой информации делают из мухи слона".
"Возьмем, к примеру, дело этой г-жи Стивенсон (Stevenson), о котором все говорят. Мы решили запретить ей возвращение в страну, потому что она является нарушительницей спокойствия. Что тут особенного".
Г-н Патрушев имеет в виду Айрин (Irene) Стивенсон, весьма уважаемую активистку рабочего движения США, проживавшую в Москве с 1989 года. Г-же Стивенсон, у которой была действительная виза, запретили въезд в Россию после Рождества 2002 года. Единственным объяснением была туманная ссылка на национальную безопасность. Очевидно, Федеральная служба безопасности (ФСБ) г-на Патрушева, слово которой является решающим в деле допуска в страну иностранцев, считает тех, кто консультирует рабочих относительно того, как им следует улучшать условия своего труда, угрозой для безопасности.
Президент пожимает плечами: "Мы также подвергаемся критике за недавнее решение не пускать больше в страну добровольцев Корпуса мира США и за то, что предложили миссии ОБСЕ убираться из Чечни".
"Слушай, Володя, Буш и его приятели на Западе сейчас поглощены Ираком и Северной Кореей. Забудь, что это мы продали все это оружие Багдаду и Пхеньяну. Меньше всего их волнует, как мы обращаемся с небольшим числом их граждан, которые здесь находятся. Как я заявил прессе в прошлом месяце, эти типы из Корпуса мира злоупотребили нашим гостеприимством. Они постоянно шныряли в поисках информации. Что касается ОБСЕ, их люди в Чечне постоянно жаловались, когда кого-то пытали или насиловали, я им сказал: 'скатертью дорога'. Поскольку нынче Запад так занят, это идеальное время разобраться с сующими нос не в свои дела иностранцами. Кроме того, некоторые из них, возможно, являются шпионами".
"Х-м, - произносит президент, - ты, Коля, пожалуй, прав. Но кое-кто из этих правозащитных групп ведет учет журналистов, которых в России преследуют и устрашают власти в течение последнего года. Одна такая организация, "Репортеры без границ", осуществляющая мониторинг положения дел в СМИ, назвала Россию самой опасной для журналистов страной в мире. И народ как здесь, так и заграницей по-прежнему надоедливо твердит о войне в Чечне".
"Володя, твоя популярность выросла до небес. Никого не интересуют несколько горластых журналистов. Мы контролируем свыше 90% СМИ - 95% после того, как был уволен глава НТВ Борис Йордан (Boris Jordan). Репортеры раболепствуют перед нами. Все почти так, как в добрые советские времена. Боже мой, как я скучаю по тем временам, когда мы, офицеры КГБ, могли отправить всякого, кто нам досаждал, в Сибирь, и пресса даже глазом не моргнула бы. Что до Чечни, то, конечно же, никому не удалось продать идею, что запланированный на март референдум в этой республике будет выражать интересы народа. Или что эта война закончилась. Они там, в Чечне, гибнут, как мухи".
"Но разве это заботит среднестатистического Ивана Ивановича? Благодаря тому, как мы сумели препарировать информацию о кризисе с заложниками в московском театре в октябре, мы убедили всех, чье мнение для нас важно, в том, что чеченцы - не более чем банда террористов".
"Ну, ладно, - с сомнением произносит президент. - Это все так. Но посол США Александр Вершбоу (Alexander Vershbow) на прошлой неделе снова поднял вопрос Чечни на пресс-конференции и сказал, что Соединенные Штаты глубоко озабочены российскими "эксцессами" в этой республике. Я не хочу, чтобы Буш снова доставал меня с Чечней и с правами человека, как это было, когда он только начинал исполнять свои обязанности президента".
"И какая это муха укусила Вершбоу?" - задает риторический вопрос г-н Патрушев.
"Володя, Бушу нравятся выступающие за закон и порядок сильные лидеры, которые стреляют 'с бедра'. Кроме того, после 11 сентября этот техасский ковбой под флагом борьбы с терроризмом начинает покушаться на права человека в своей собственной стране. Кто он такой, чтобы нас критиковать? Ты и Буш - 'одного поля ягоды'".
Две пары глаз встречаются в стальном взгляде. Оба ухмыляются. Раздается осторожный стук в дверь. Время истекло.
"Думаю, мне лучше уйти, Володя. А что тут делает эта муха, которая жужжит вокруг портрета нашего героя?"
Я в это время пролетаю рядом с портретом Феликса Дзержинского, первого советского главы тайной полиции, которого прозвали "Железный Феликс" за его решительность в уничтожении врагов большевиков. Президент открывает ящик стола и вынимает мухобойку.
И вот я стала историей - как тысячи мирных жителей Чечни.
