Всю жизнь Леонардо да Винчи преследовало чувство неудачи, незавершенности и ощущение попусту растраченного времени. Проверяя, как пишет новое перо, он любил полубессознательно приговаривать: «Скажи мне, скажи мне, будет ли закончена эта работа». И действительно, он мало сделал при жизни. Его грандиозные скульптурные проекты так никогда и не были завершены. Огромная глиняная модель одного из них, посвященная памяти Лодовико Сфорцы, герцога Милана, благодаря французским лучникам, разбившим ее на части, превратилась в бесформенную кучу. Большая фреска в память о победе Флоренции в так называемой битве при Ангьяри, пошла пузырями, после чего ее пришлось переписывать заново. Немного пережила их и «Тайная вечеря» в Милане. И этот мрачный перечень потерь далеко не полон.
У него никогда не хватало времени превратить свои занимательные, но достаточно аморфные труды в связные и логически последовательные трактаты. Проекты Леонардо в области гидравлики и инженерной мысли также не были доведены до завершения или вовсе не начинались. Не так уж много изобретенных им машин могли нормально работать в соответствии с замыслом их творца, а уж его известные орнитоптеры, геликоптеры и планеры, превратившие его в глазах современников в нечто вроде Орвилла Райта (Orville Wright / годы жизни 1871-1948; в 13 лет Орвилл Райт изобрел типографский станок, затем совместно с братом Уилбером разработал систему горизонтального управления самолетом с помощью хвоста, снабженного вертикальными планками, 17 декабря 1903 года аэроплан братьев Райт поднялся в воздух, в котором продержался 50 секунд - прим. пер.) эпохи кватроченто, так никогда и не взлетали в воздух. Возможно, что и улиткообразные танки, снабженные кривошипными пропеллерами, которые, согласно замыслу Да Винчи, должны были сеять смерть на полях сражений в Северной Италии, были столь же безвредны, как и сами улитки - даже в том случае, если нападающей стороне удалось бы привести их в движение.
Мы помним о Леонардо, как о великом художнике, скульпторе, чертежнике, архитекторе и ученом. Однако из письма, которое в 1481 году Да Винчи направил Сфорце в Милан и в котором содержится перечень его профессиональных достоинств, следует, что он не придавал особого значения выше перечисленным талантам. На первое место в том письме к власть предержащей особе Леонардо поставил свой талант стратега-изобретателя: он умел проектировать переносные мосты, рвы с дренажными канавами, крепости, знал, как изготавливать образцы осадных орудий, строить несгораемые суда и т. д. и т. п. Умение рисовать Да Винчи поместил только на десятую, последнюю в списке позицию, пояснив, что в этой области он умеет «делать все возможное так же хорошо, как и в любой другой». Возможно, что подобное отношение к рисованию и живописи со стороны Леонардо было продиктовано чисто практическими соображениями: профессия военного инженера в те времена ценилась значительно выше, чем искусство художника. Однако это объяснение не вписывается в образ Леонардо-эстета, который в настоящее время занимает умы и сердца большинства исследователей.
О Леонардо можно с уверенностью сказать три вещи: во-первых, он не был «человеком эпохи Возрождения», иными словами, Да Винчи был далеко не типичным представителем своего времени. Многие художники того времени, как и Леонардо, подвизались на ниве скульптуры, архитектуры, черчения, рисования и т. д. Однако никого, даже великого Леона Баттисту Альберти (Leon Battista Alberti) не отличала такая поразительная и ненасытная любознательность, преимущественно тяготевшая к изучению законов, управляющих физическим миром, и его устройства. Никто не тратил такое количество времени и энергии на размышления над их таинственной природой.
Во-вторых, Леонардо рисовал как ангел. Тезис о том, что Да Винчи был «величайшим» итальянским художником своего времени (он родился в 1452 году и умер в ссылке во Франции в 1519 году) не выдерживает серьезной критики, поскольку в конце 15 - начале 16 веков было достаточно выдающихся мастеров кисти. Однако даже Микеланджело не мог ни соперничать с Да Винчи, ни превзойти его, поскольку тот обладал талантом рисовать ясными и экспрессивными линиями. В этой связи уместно вспомнить о его эскизах к скульптуре всадника и поразительных анатомических зарисовках скелета и мускулатуры человека. Кроме того, превосходство Да Винчи в области рисунка объясняется тем, что художники-современники зачастую преследовали совсем другие цели.
Талант Да Винчи в области рисования - факт, и все, кому в ближайшие девять недель посчастливится попасть на выставку в Нью-йоркском городском Метрополитен-музее, смогут легко в этом убедиться. На выставке под названием "Леонардо Да Винчи: мастер рисунка", открывшейся на прошлой неделе, представлены 120 рисунков великого художника и одна незаконченная картина - "Святой Иероним-мученик, возносящий молитву в пустыне" из собрания Ватикана. Коллекция рисунков Леонардо собрана по всей Европе, благодаря попечению Кармен Бамбах (Carmen Bambach) Джорджа Голднера (George Goldner), сотрудников Метрополитен-музея.
Третья вещь, связанная с именем великого Леонардо: он был одним из самых скрытных художников всех времен и народов. Принимая во внимание колоссальные пробелы в наших знаниях о его жизни и творчестве, не стоит питать надежды на то, что какая бы то ни было выставка сможет дать полный и окончательный ответ на вопрос о том, кем он был в действительности. Да Винчи был человеком конфликтным, противоречивым и невероятно закрытым. Здесь нужно отметить, что тайна «обратного письма» Леонардо является фиктивной, поскольку он был левшой и писал так, как ему было удобно. Вряд ли он стремился к тому, чтобы таким образом скрыть от глаз любопытных учеников свои секреты.
Кто может сравниться с художником, в котором одержимость разрушением и апокалиптическими мотивами (а это была реальная страсть, а не просто некий холодный псевдоинтерес) уживалась с любовью к крайней утонченности, лихорадочной и эфемерной красоте и успокоительно изысканным эффектам? До Леонардо и после него таких людей не было. Он с нездоровым восхищением размышлял о хаосе и социальных катастрофах. В его уме как бы прокручивался фильм ужасов о конце света, который был бы несомненно отснят, если бы в 15-м веке существовала киноиндустрия. В описаниях воображаемых катастроф, которые никто не видел в реальности, Леонардо для вящей конкретности нагромождает спецэффекты, его язык сражается, чтобы выйти за пределы данной реальности: плач, вопли, каннибализм, неистовство стихии, конец мира.
В прозе нельзя найти рамы, достойной такого грандиозного апокалиптического полотна, поэтому Леонардо был вынужден ограничиться рисунками на тему «Потопа», в которых зритель видит бесконечное разрушение и беспорядочное нагромождение материи, исчезающей в мощных водоворотах, символах первобытной энергии.
На выставке можно получить полное представление о мастерстве рисовальщика: не только о линиях, но и об инструментах, необходимых для их нанесения. В 15-м веке не было магазинов, в которых можно было приобрести карандаши. Художник должен был уметь оттачивать гусиные перья, изготавливать серебряные карандаши и угольные палочки. Все это позволяет проникнуться экспрессией рисунков и техникой их исполнения. Этим можно объяснить тот факт, почему небольшие рисунки (а большинство рисунков Леонардо имели небольшой формат) столь выразительны, что напоминают почерк человека.
Леонардо призывал идеализировать реальность настолько, насколько это вообще возможно, но предостерегал отрекаться от нее. Необходимая составляющая идеальной красоты его Моны Лизы или Цецилии Галерани - уродство гротескных полотен, принадлежащих кисти художника. Уродство, исключающее и разрушающее любые желания, заключает в себе помимо медицинского факта нечто насмешливо демоническое. Видеть в его гротескных полотнах только игру ума, окрашенную садистскими комплексами, значит не понимать их смысла. Они - неотъемлемая составная часть того импульса, который побудил Леонардо обратиться к изображению спасительной красоты.
