Парламентская ассамблея Совета Европы в очередной раз подвергла критике акты насилия чеченских террористов, но также и использование в Чечне все в тех же масштабах вооруженных сил. И это вместо того, чтобы добиваться с обеих сторон политического решения конфликта. Российские органы власти, видимо, не способны положить конец серьезным нарушениям прав человека, говорится в принятом решении. Основой для него послужил доклад лорда Джадда (Judd, Великобритания), Рудольфа Биндига (Rudolf Bindig, Германия) и Тадеуша Ивински (Tadeusz Iwinski, Польша), побывавших в период с 20-го по 24-е января, как в Москве, так и в кавказской республике. В нем говорится об очевидном стремлении к изменению российской политики, в рамках которой теперь все же происходит поиск мирного решения. Однако высказываются большие сомнения относительно запланированного на 23-е марта референдума по вопросу новой конституции.
Зачем новая конституция?
Биндиг заявил, выступая в Правовом комитете, что для того, чтобы усилия Совета Европы могли повлиять на военный конфликт в плане его трансформации в политический процесс, российская сторона должна еще сделать важные шаги. Так, многие зарегистрированные нарушения прав человека, по его словам, прокуратура, несмотря на обоюдные договоренности, не расследовала. Касаясь запланированного референдума, Биндиг высказал сомнение относительно эффективности этого шага в смысле мирного разрешения ситуации.
Среди населения, кого референдум касается, проект конституции неизвестен, никто точно не знает, как он появился. По сравнению с нынешней конституцией, проект в плане чеченской автономии является явным шагом назад. Лорд Джадд добавил, что такой референдум, в ходе которого принимается решение без организации дискуссии по содержанию и без возможности изменения проекта, может добавить воды на мельницу экстремистов. Остается вопрос, почему нельзя реализовать нынешнюю конституцию. Критике подвергалось не только решение о преждевременности и поспешности проведения референдума, но и то, что он состоится точно через два дня после прекращения работы миссии ОБСЕ, что делает невозможным организацию наблюдения за референдумом.
Российское правительство, в частности, готово допустить наблюдателей Совета Европы, но как они могут выполнять свою задачу, не имея возможности свободно передвигаться, совершенно непонятно. В то время, как Москва обходит молчанием регион, где идет война, практически не имеют возможности свободно информировать оттуда и средства массовой информации. Поездки журналистов организуются органами власти, и без этого они совершаются редко.
Кто имеет право голоса?
Неясность есть также и в вопросе о том, кто имеет право голоса. Вместо жителей республики, как это обычно имеет место, в данном случае в референдуме в Чечне смогут принимать участие люди, находящиеся на ее территории. Это говорит о том, что от участия в референдуме, с одной стороны, должны быть отстранены чеченские беженцы, находящиеся в Ингушетии и в Грузии и не возвратившиеся в Чечню из страха перед насилием и бесправием. С другой стороны, право голоса получил бы личный состав дислоцированных на долгий период времени в Чечне частей российских сил безопасности.
В этом Биндиг видит двойную стратегию Москвы. С одной стороны, существует линия бескомпромиссной жесткости, а с другой, - Москва стремится возлагать все больше задач на местные, пророссийские органы власти. В регионе находятся 80 000 военнослужащих, из них 36 00 дислоцированы там на долгий период времени.
В решении выражается сомнение Парламентской ассамблеи в том, что существующие для референдума условия можно считать достаточными. Она требует свободной политической дискуссии, в которой могли бы принять участие все политические группы. Точно также должно быть допущено свободное информирование об этом, как и участие в референдуме беженцев и изгнанных, проживающих за пределами Чечни.
