Москва, 14 февраля 2003 года. В посольстве США в Москве дипломаты тратят долгие часы на анализ выступлений и встреч Владимира Путина, пытаясь - как и во времена "холодной войны" - понять, кто формирует воззрения российского президента на внешнюю политику вообще и на проблему Ирака, в частности. Его меняющиеся заявления - от поддержки "ястребиной" линии США до "голубиного" подхода "старой Европы" - представляют собой не только чисто академический интерес.
Они могут оказаться фундаментально важными для вопроса о войне и мире в регионе - равно как и для отношений России с Западом. И если Франция и Германия благодаря своим декларациям по Ираку, быть может, попадают на первые полосы газет, то, вероятно, более интенсивные дипломатические переговоры между Москвой и Вашингтоном остаются в тени.
Вчера во французской прессе сообщалось, что г-н Путин якобы пригрозил, что Россия, "если потребуется, может воспользоваться своим правом вето" при голосовании вопроса об Ираке в Совете Безопасности (СБ) Организации Объединенных Наций (ООН). Однако министр иностранных дел России Игорь Иванов, который будет присутствовать на сегодняшнем заседании СБ, скорее всего окажется во втором ряду, а не в первой линии тех, кто сопротивляется срочной военной интервенции.
Г-н Путин поддерживает всех и каждого по очереди, укрываясь за жестким проамериканским подходом, который недавно поддержал итальянский премьер-министр Сильвио Берлускони (Silvio Berlusconi), и более осторожными заявлениями немецких и французских лидеров. Роль России как посредника - тем более такого, который поддерживает тесные двусторонние отношения с Ираком - также укрепилась.
Но в стратегическом плане г-н Путин следует неизменным курсом, доказывая важность соблюдения норм международного права и многостороннего подхода к решению проблемы Ирака, подчеркивая необходимость предотвращения распространения оружия массового поражения (ОМП) и в то же время отвергая попытки США осуществить "смену режима" в Ираке.
Путин отрицает, что его позиция по Ираку продиктована некими меркантильными соображениями, например, желанием защитить прибыльные контракты на разработку иракских нефтяных месторождений, которые заключили российские нефтедобывающие компании. Однако российская политическая элита считает, что, конечно же, г-ну Путину следует торговаться с Западом. Реалия в том, что, хотя публичные дебаты все еще сосредоточены на том, следует или нет начинать войну против Ирака, частные переговоры между правительствами в большинстве своем уже переключились на сценарии послевоенного Ирака. Двусторонние российско-американские дискуссии сфокусированы на роли России в Ираке после Саддама Хусейна (Saddam Hussein), на "равных возможностях" для всех иностранных компаний в разработке нефтяных богатств этой страны, а также на выплате России иракского долга советских времен.
Один высокопоставленный американский дипломат заявил, что "мы считаем, что Россия хочет остаться с нами в добрых отношениях, ибо гораздо сильнее заинтересована в этом, чем в проблеме Ирака". Однако, как отмечает Сергей Караганов, председатель Совета по внешней и оборонной политике, "меньше всего мы хотим сотрудничества с Соединенными Штатами по типу Косово: Россия помогла и ничего не получила взамен; мы потеряли лицо, и это создало нам трудности".
