Организованная барселонским Центром Современной Культуры выставка «Вымыслы о гареме и Новые Шехерезады» сопоставляет воображаемый мир Востока, увиденный глазами западного человека, с реальным положением женщин, проживающих в этих странах
Еще легендарная путешественница леди Монтегю (Montagu) предупреждала, что гаремы, описанные европейцами, не имеют ничего общего с действительностью. «Христиан приглашают в дом высокопоставленного человека только в том случае, если для этого имеется действительно веская причина; доступ же в гарем правителей и вовсе закрыт», - писала она в одном из своих «Константинопольских писем».
Дело все в том, что слово «гарем» происходит от понятия «harama» - «незаконное», то есть то, что запрещено религиозными законами, в отличие от «hatal», то есть дозволенного. Как объясняет Фатима Мернисси (Fatima Mernissi), «гарем - это страх перед другим, перед тем, кто непохож на тебя. И в случае гарема - это боязнь человека другого пола. Когда появляется страх, перед ним воздвигается преграда, но и она не может обезвредить врага».
Экспозиция «Вымыслы о гареме и Новые Шехерезады» открывается манускриптами «1001 ночи»: сделанный в 1763 году Галландом (Galland) перевод стал источником бесконечных фантазий для нескольких поколений путешественников и художников. И, если саму Шехерезаду рассказанные ею сказки спасли от смерти, то воображаемый мир одалисок принес в буржуазную Европу ту экзотику, в которой она так нуждалась. В представлении Запада, восточная женщина всегда нага, покорна и готова беспрекословно выполнять любые капризы своего господина. Именно такими наложницы предстают на картинах Энгра (Ingres), Делакруа (Delacroix) и Фортуни (Fortuny)┘. Западные эстеты предпочитают видеть на полотнах женский эротизм, окутанный светом и прошедший через толщу времен, а не реальное положение наложниц, выкинутых из жизни общества. Пассивным одалискам западных художников противопоставлены восточные миниатюры, на которых женщины стремятся к приключениям и получают наслаждение от телесных удовольствий и интеллектуальных бесед.
Запад и Восток всегда шли разными путями. В начале двадцатых годов, когда Матисс (Matisse) написал свою «Одалиску в красных шароварах» (турецкую девушку из гарема), Кемаль Ататюрк (Kemal Ataturk) разрешил женщинам принимать участие в голосовании. А еще до обнародования этого решения, в 1909 году, «Молодые Турки» отменили гаремы и вынудили султана отпустить на свободу своих сексуальных рабынь.
Новые Шехерезады
Но изображенная Матиссом одалиска не имела никакого отношения к изданному при Ататюрке новому Гражданскому Кодексу, в 1926 году отменившем полигамию. Как и многие другие художники его поколения, Матисс, конечно же, ездил в Марокко, но все его модели были парижанками, наряженными в турецкие одежды. Изображения создавались в угоду западному вуайеризму, пытавшемуся воссоздать эротический микроклимат дворцового комплекса Топкапи Сераль.
Заключительный аккорд в истории гарема ставят «Новые Шехерезады»: это работы женщин, живущих в обществе, постоянно ставящем преграды развитию их личности. На смену восточному фетишизму и бесконечным религиозным запретам приходит ироничный взгляд на положение женщины в современном мусульманском обществе. Иранка Шади Гадириан (Shadi Gadirian) делает фотографию молодой девушки в традиционных одеждах и с магнитофоном в руках. Искусство, наконец, смогло преодолеть страх и предлагает вместо запретов - диалог.
