В сентябре прошлого года, несколько дней спустя после столь расхваленной речи президента Буша в ООН, мне довелось беседовать с одним американским сенатором, прекрасно осведомленным в вопросах внешней политики. Напомню, что в той речи президент назвал Ирак приоритетной целью внешней политики США.Я высказался в том духе, что речь президента США содержала мысли Дональда Рамсфельда (Donald Rumsfeld) в упаковке от Колина Пауэлла (Colin Powell). Тогда мне казалось, что Буш стремится к войне, которая нужна его министру обороны; при этом использует своего госсекретаря, чтобы обеспечить ей поддержку в стране и за ее пределами.
Сенатор не согласился со мной. «Я думаю, что на самом деле, - сказал он, - это политика Колина Пауэлла в упаковке от Дика Чейни». По его мнению, жесткость речи Буша была данью так называемым ястребам, представленным в президентской администрации Диком Чейни и Дональдом Рамсфельдом. С другой стороны, Ирак стал ключевой темой в ООН, благодаря Рамсфельду, которому в этом вопросе удалось одолеть своих соперников унилатералистов.
Тогда я надеялся, что ошибаюсь, и что прав окажется сенатор. Тем не менее события прошедших недель свидетельствуют о том, что Буш прекрасно знал, что он идет по пути Чейни-Рамсфельда. Он планировал начать войну с Саддамом Хусейном (Saddam Hussein) практически при любых условиях, исключая разве что свержение Саддама и его отречение.
Именно поэтому, на мой взгляд, общественное мнение за рубежом (даже в тех странах, правительства которых поддерживают США в вопросе войны против Ирака) настроено против Буша, и именно поэтому большая часть американцев все еще сильно сомневается в целесообразности военной операции. Обеспокоенное американское большинство включает как принципиальных противников войны, так и тех, кто согласен с ближайшими целями, которые ставит перед собой администрация Буша. Последние, в частности, напуганы долгосрочными целями президентской администрации и косвенным последствиями, которые может за собой повлечь их реализация.
Проблема Буша состоит в том, что, когда прошлой осенью ему требовалась поддержка ООН, он стремился к союзу, построенному из соображений удобства, а не на принципе обязательности. Администрация никогда не верила в то, что инспекции принесут реальные результаты, более того, многие в ее рядах надеялись, что в этом смысле они вообще не эффективны.
Режиму инспекционных проверок не хватало того, о чем говорил Джеймс Бейкер III, госсекретарь при первом президенте Буше. В августе прошлого года Бейкер призвал проводить «неожиданные инспекции в любое время и в любом месте, без каких бы то ни было исключений» и использовать для этого «все необходимые средства». Это предложение, находящееся на полпути между войной и миром, возможно, и не принесло бы желаемых результатов, однако его все же следовало испытать на практике.
С точки зрения политики, подход Буша оказался блестящим. Посетив в сентябре заседание ООН, президент США обезоружил многих демократов и те не стали голосовать против него, поскольку он искал поддержки у ООН. Таким образом Буш получил от конгресса США карт-бланш на проведение своей собственной политики.
Оглядываясь назад, можно сказать, что самые важные и откровенные заявления были сделаны Бушем на следующий день после его речи в ООН. Именно тогда он высмеял конгрессменов-демократов, считавших, что для начала войны нужна поддержка Организации Объединенных Наций.
Речь идет об умелом извращении аргумента о том, что интересам США в Ираке может послужить только сотрудничество с ООН. Затем Буш умело обратил эту уловку в своеобразное предвыборное холодное оружие. «Если бы я выдвигал свою кандидатуру на пост президента, что бы я говорил американцам? Голосуйте за меня, а когда дело дойдет до безопасности нашей страны, я подожду, пока кто-то другой начнет действовать вместо меня?» Мы увидели настоящего Буша, говорившего языком Рамсфельда и Чейни, крайне далекого от риторики Пауэлла.
Конечно же, мир был бы лучше без Саддама Хусейна. Осенью прошлого года для проведения более жестких действий против Ирака Пауэлл искал широкую поддержку со стороны мирового сообщества. Эти самые действия подразумевали укрепление позиции США за счет упрочения их связей с союзниками. В один прекрасный день Франция пожалеет, что не поддержала Пауэлла, поскольку он был последней, лучшей надеждой на получение поддержки международного сообщества. Лидеры этой страны, возможно, так не думают, но Франция чувствовала бы себя лучше, если бы была членом союза, направленного против Хусейна.
Однако в крахе политики администрации в Ираке нельзя винить одну только Францию. Потеря союзников и трансформация общественного мнения в столь многих демократических странах, теперь настроенного против нас, свидетельствуют о росте опасений, что США намерены начать войну не только для того, чтобы избавиться от Саддама Хусейна. Они пытаются воплотить в жизнь масштабную теорию, согласно которой, супердержава, руки которой ничем не связаны, способна перекроить карту мира. Это безусловно смелое предприятие и столь же опасное.
Парадокс состоит в том, что для создания демократического мира, к которому мы стремимся, недостаточно одной лишь супердержавы. Здесь нужны еще международные альянсы, институты и доверие. А вот преследование правильной цели неправильными средствами ради ошибочных целей может привести к краху всего предприятия.
