Автор является директором Сабанского центра ближневосточной политики в Брукингском институте. В администрации Клинтона он служил помощником госсекретаря по ближневосточной политике и послом США в Израиле
23 марта 2003 года. Возможно, момент, когда наша страна воюет, а наши солдаты рискуют жизнью, будет сочтен неподходящим для детального рассмотрения вопроса о том, что упустила администрация Буша-младшего (George B. Bush). Тем не менее, не сумев набрать большинства в Совете Безопасности (СБ) Организации Объединенных Наций (ООН) в пользу резолюции о применении силы против Ирака, Соединенные Штаты теперь оказались в положении, когда многие в мировом сообществе подвергают сомнению легитимность наших действий.
То, что в предвоенные дни было утрачено в ООН, нужно восстановить в предстоящие недели, поскольку, как только Саддама Хусейна (Saddam Hussein) не станет, нам потребуется международная поддержка для перехода к стабильному, представительному правительству в Ираке. Без него мы сильно рискуем тем, что наши исполненные благих намерений действия станут восприниматься как военная оккупация, которой следует сопротивляться, а не помогать.
Президент США Джордж Буш-младший и премьер-министр Великобритании Тони Блэр (Tony Blair) признали эту необходимость во время своей встречи на Азорских о-вах. Американские и английские дипломаты теперь пытаются через СБ ООН решить вопрос об условно депонированных на иракские счета миллиардах долларов, которые были получены по программе "нефть в обмен на продовольствие", чтобы обеспечить пропитанием примерно 60% иракского населения.
Однако, если мы собираемся восстановить международный консенсус, нам нужно понять, как и почему мы его утратили. Удобное объяснение - валить всю вину на французов, тем более, что они, безусловно, заслуживают обрушившейся на них критики за их последовательно осуществлявшиеся на протяжении 12 лет усилия с целью "снять с крючка" Саддама Хусейна.
Но то, что мы виним французов, не объясняет нашей неудачи в деле их изоляции - или их успеха в деле нашей изоляции в СБ. Если бы все остальные были с нами, французы не осмелились бы заблокировать резолюцию. Реалия заключается в том, что у французов была уважаемая компания: россияне и китайцы тоже были готовы наложить вето; мексиканцы, канадцы и чилийцы - наши самые близкие друзья в этом полушарии - были не с нами.
Наша неудача обусловлена не французами, но тем, что мы проигнорировали россиян. Помните Владимира Путина? До прошлой недели его объединение с Соединенными Штатами было величайшим единичным достижением личной дипломатии нашего нынешнего президента. Несмотря на то, что администрация Буша-младшего наступила на российские интересы, когда отказалась от Договора об ограничении систем противоракетной обороны (Договор по ПРО), г-н Путин принял персональное решение сформировать стратегическое партнерство с Соединенными Штатами. На этой основе российский президент был готов отказаться от десятилетий советской и российской поддержки г-на Хусейна.
В 1990-х годах подобный подход был бы немыслимым. Правительство Ельцина, под патронажем давнего специалиста по Ближнему Востоку Евгения Примакова, разработало стратегию, а также и коммерческое обоснование поддержания тесных связей с Багдадом. Но после событий 11 сентября г-н Путин выработал совершенно иную основу для стратегических расчетов: будущее России лежит в партнерстве с Вашингтоном, а не с Багдадом.
Безусловно, помогло то, что г-н Буш-младший заверил г-на Путина, что коммерческие интересы России в постхусейновском Ираке будут сохранены, и проявил большую симпатию к его связанным с Чечней затруднениям. Но без изменений в стратегической концепции г-на Путина россияне никогда бы не проголосовали за резолюцию СБ 1441. И это изменение делало, по меньшей мере, возможным для г-на Буша-младшего склонить г-на Путина к поддержке второй резолюции, вместо того чтобы наблюдать за тем, как тот отворачивается и поддерживает французскую концепцию сдерживания американской "гипердержавы".
Проблема с нашей дипломатией была не в том, что мы пытались и не сумели, а в том, что мы вообще не пытались - до тех пор, когда было уже поздно. Администрация Буша-младшего просто предполагала, что г-н Путин находится в кармане у нашего президента, и принимала как должное его согласие со своей позицией. Даже на прошлой неделе, когда наш президент, казалось, начал пытаться исправить ущерб в СБ, он предпочел угощать частным обедом в Белом доме президента Камеруна. А где был г-н Путин? Его оставили в стороне, где он мог громко требовать внимания к себе американского президента, персонально критикуя наши действия в Ираке.
Почему Россия так важна? Потому что эффективная дипломатия в СБ базируется на простом математическом расчете. Пять постоянных членов с правом вето. В вопросе об Ираке мы вступаем в бой с двумя голосами (США и Великобритания). Нам нужен еще один голос, чтобы иметь большинство среди постоянных членов СБ. Как только у нас будет три голоса, мы почти автоматически можем рассчитывать на четвертый, поскольку Китай обыкновенно присоединяется к большинству. После того как у нас будет четыре голоса, Франция будет изолирована, и тогда непостоянные члены СБ получат прикрытие, чтобы присоединиться к большинству. В подобных обстоятельствах Франция не рискнула бы использовать свое право вето.
Вместо того чтобы сосредоточиться на России, мы усугубили свою ошибку, пытаясь угрозами принудить непостоянных членов голосовать с нами. Но при таком расколе среди "Большой Пятерки", когда к тому же большинство непостоянных членов выступает против нас, более мелкая рыбешка не осмелилась открыто встать на чью-либо сторону.
И совсем не способствовало нам то, что мы не пожелали выслушать их заботы, презрительно отвергли их усилия по достижению компромисса и проявили безмозглую решимость игнорировать влияние мирового общественного мнения на расчеты наших избранных демократическим путем лидеров. В таком случае не удивительно, что, несмотря на то, что был вложен престиж нашего президента, мы в СБ как начали, так и кончили с четырьмя голосами в нашу пользу.
Слишком поздно добиваться консенсуса в СБ, который легитимизировал бы нашу войну против Ирака. Но еще не поздно начать восстанавливать международное согласие по двуединой цели создать лучшее, более демократическое будущее для народа Ирака и сделать Ближний Восток более мирным и безопасным. Г-н Путин поддерживает эти цели не только потому, что у России есть в Ираке экономические интересы, но также и потому, что Москва очень хочет быть конструктивным партнером в деле разрешения израильско-палестинского конфликта.
Свобода для Ирака и мир для Ближнего Востока будут способствовать утверждению ценностей, которыми в американской внешней политике восхищается весь остальной мир. Нам не следует дожидаться, когда кончится эта война, чтобы начать воссоздавать международное согласие на этой основе. И на этот раз нам следует начать с того, чтобы объединиться с россиянами.
