«Жить без надежды невозможно. Поэтому я пришла». Это агентство "AP" цитирует чеченку Розу Алхазурову, сказавшую эти слова в воскресенье в лагере беженцев в Ингушетии. Женщина пришла на избирательный участок, оборудованный в одной из палаток, чтобы отдать в ходе референдума свой голос в пользу новой чеченской конституции.
Российский президент Путин пообещал, что устроенный им референдум по вопросу принятия написанной в Кремле конституции закладывает фундамент для политического решения трагического чеченского конфликта. К сожалению, шансы невелики, что обещания Путина и надежды беженки Розы Алхазуровой будут в обозримом будущем выполнены.
Путин еще три года назад, во время с легкостью выигранных президентских выборов, - не в последнюю очередь, благодаря популярной тогда второй чеченской военной кампании - обещал, что будет добиваться во всей России, включая конфликтный очаг в Чечне, стабильности и лучших условий жизни. С тех пор в некоторых сферах и регионах большой российской страны действительно можно заметить значительный прогресс.
Однако во вновь завоеванной три года назад российскими войсками республике Чечня (по площади территории в два раза меньше Швейцарии) широкие масштабы имеет, как и прежде, вопиющее насилие в отношении гражданского населения. Обычными являются убийства и жестокий произвол как одичавших и плохо оплачиваемых военнослужащих, так и появляющихся из подполья сепаратистских боевиков (они уже давно не управляются из единого центра). Тот, кто хочет познакомиться с близкой к реальности картиной бесправия и нужды в сегодняшней Чечне и беззастенчивыми сделками бандитов различного калибра, тому можно порекомендовать прочитать недавно появившуюся на немецком языке книгу российской журналистки Анны Политковской «Чечня - правда о войне».
Почему, несмотря на обещания Путина и его проект новой конституции, нельзя считать реальным, нельзя верить, что будет найден выход из чеченской трясины? Главный ответ на это вопрос состоит в следующем: потому что глава Кремля не в состоянии прийти к решению, вступить в серьезные переговоры, по крайней мере, с теми силами среди воинствующих сепаратистов, которые не отвергают компромиссы категорически.
Такие силы, если исходить из того, что известно, среди чеченских боевиков еще существуют. Представители данного направления - это ранее избранный президент Масхадов и его курсирующий по загранице министр иностранных дел Ильяс Ахмадов (Москва до сих пор напрасно добивалась его экстрадиции). Но Путин упорствует, приклеивая оптом всем воинствующим сепаратистам ярлык настоящих террористом и исламских экстремистов, переговоры с которыми можно вести лишь на предмет полной капитуляции.
Другой причиной блокады серьезного мирного процесса являются интересы тех наживающихся на войне людей с обеих сторон, в карманах которых не один год оседают разными путями миллионные капиталовложения Москвы в восстановление разрушенной кавказской республики. Почему Путин уже давно не поставит этому эффективный заслон, остается загадкой.
Как и в ходе израильско-палестинского конфликта, фронты в рамках чеченской трагедии настолько ожесточились, а атмосфера настолько отравлена ненавистью и недоверием, что выход, возможно, еще можно найти с помощью посредников извне. Однако Путин реагирует на соответствующие предложения, например со стороны Совета Европы, в лучшем случае уклончиво. А Вашингтон или европейские страны, увивающиеся вокруг Путина как партнера по союзу, из оппортунистических соображений на глазах теряют мужество, чтобы досаждать Путину критическими вопросами, связанными с конфликтом в Чечне.
