«В Ираке у нас, нефтяных концернов, не остается ничего, кроме надежды», - говорит Михаил Ходорковский, глава нефтяной компании «Юкос». Ему вторит председатель Наблюдательного совета вновь созданного совместного предприятия «ТНК-ВР» коллега-олигарх Михаил Фридман: «Ирак? Там у нас, россиян, прежде всего, виртуальные интересы».
Если эти две крупные компании российской нефтяной отрасли относятся к шансам и рискам в послевоенном Ираке с определенным хладнокровием, то среди конкурентов, а именно в кабинетах руководства крупнейшего нефтедобывающего концерна «Лукойл» и компании «Татнефть», царит напряжение. «Лукойл» подписал в 1997 году с Саддамом Хусейном (Saddam Hussein) договор об освоении месторождения «Западная Курна» и, как говорят, уже вложил четыре миллиарда долларов США. Однако концерн, в котором в общей сложности 75 процентов акций имеют российские компании «Лукойл», «Зарубежнефть» и «Машиноимпорт», добычу нефти, запасы которой на месторождении оцениваются в размере 2,7 млрд. тонн, начать не смог. Сначала мешали добывать предусмотренные 30 млн. тонн нефти в год санкции ООН, теперь - война. Ответить на вопрос, а не превратился ли договор уже сегодня в пустую бумажку, никто не может.
Такая же ситуация у «Татнефти». Заместитель генерального директора Хамит Кавеев прогнозирует, что убытки на сделке в Ираке составят один миллиард долларов США. Компания «Татнефть» подписала договор, предусматривающий эксплуатацию 33 скважин. К этому следует добавить, что к подписанию был готов договор об эксплуатации еще 60 нефтяных скважин. К счастью, в Ирак было поставлено буровое оборудование только на сумму два миллиона долларов США, а не на 100 миллионов, как это планировалось.
Действительно, Россия - традиционно важнейший экономический партнер Багдада - подписала договоры, предусматривающие добычу примерно 25 млрд. баррелей нефти. Разведанные в Ираке запасы нефти, они составляют 120 млрд. баррелей, являются крупнейшими после Саудовской Аравии.
Более реальными, чем получение возможного права на добычу нефти, были сделки российских фирм в рамках программы ООН «Нефть в обмен на продовольствие». Россия являлась для Ирака до сих пор крупнейшим поставщиком. Российские нефтяные компании сбывали 40 процентов иракской нефти, шедшей на экспорт.
Нефтяной барон Ходорковский исходит из того, что американцы в послевоенном Ираке не смогут позволить себе наделять заказами только свои собственные нефтяные концерны. «Это все же будут международные консорциумы, в которых у американцев не будет автоматически права на решающее слово», - считает глава «Юкоса». В этом бизнесе стоимостью в миллиарды долларов могли бы быть «достойно представлены» также и российские концерны. Ходорковский, однако, видит Ирак, скорее, в качестве потенциального рынка для российского машиностроения и нефтедобывающего оборудования, чем места для нефтедобычи.
Председатель Союза нефтегазопромышленников Юрий Шафраник, напротив, считает, что для России поезд на Багдад уже ушел. «Наши желания и интересы в послевоенном Ираке никто принимать во внимание не будет», - говорит он. Россия, по его словам, своим политическим решением, направленным против войны, поставила себя в экономическом плане в положение вне игры.
Для российской нефтяной отрасли намного важнее, чем возможное присутствие в Ираке, мог бы являться вопрос относительно развития цены на нефть на мировом рынке. Поэтому все нефтебароны напряженно следят за тем, будут ли гореть и, если да, то как долго, нефтяные вышки в Ираке.
В этом году российские концерны собираются добыть от 415 до 420 млн. тонн нефти. Они являются локомотивом российской экономики. За исходную при расчете государственного бюджета, для которого нефтедоллары составляют основу доходов, принимается цена в размере 18,5 долларов США за баррель. Если цена упадет ниже этой планки, то бюджет тогда превратился бы в макулатуру. Кремль исходит из того, что каждый доллар, на который дешевеет нефть, стоит государственному бюджету 1,4 млрд. долларов США.
Между тем, российское правительство не может удовлетворить и слишком высокая цена на нефть, более 25 долларов за баррель. К этому могла бы привести затянувшаяся война. Высокие цены означают большие колебания, которые лишают уверенности при планировании. Кроме того, они способствовали бы росту уровня инфляции, сказал премьер-министр Михаил Касьянов. Он хотел бы, чтобы цена на нефть находилась в диапазоне от 20 до 25 долларов США.
«Возможно, это звучит странно: я, однако, сторонник сравнительно низких цен на нефть», - говорит глава «Юкоса» Ходорковский. Если цена будет держаться на уровне 30 и более долларов за баррель, то это, считает он, «плохо». «В этом случае инвестиции пойдут в развитие альтернативных источников энергии и энергосберегающего оборудования, а не в нефтяную промышленность».
Но паники в российской нефтяной отрасли не наблюдается. После того, как нефтяной гигант концерн «ВР», выложил 6,75 млрд. долларов США, чтобы создать совместное предприятие «ТНК-ВР», появилась надежда на новые миллиарды долларов западных инвестиций.
