Россия заняла правильную позицию в иракском вопросе, решив остаться в стороне от борьбы Франции против односторонних действий США в Ираке. Таково мнение заместителя директора Московского центра Карнеги Дмитрия Тренина, статья которого опубликована в ведущей правоцентристской газете Франции Le Figaro. «Если бы Путин присоединился к франко-немецкому хору скептиков, то он утратил бы большую часть симпатий, которые питают к нему за океаном, и мало что сохранилось бы от той солидной репутации, которую российский президент терпеливо завоевывал в течение периода, прошедшего после его прихода к власти», - подчеркивает в своей статье Дмитрий Тренин. «В том, что касается Ирака, - продолжает он, - то в национальных интересах России сохранить здесь определенное влияние. Единственный путь для достижения этой цели - договориться с Вашингтоном о будущем Ирака».
В комментарии Дмитрия Тренина под заголовком «Искусная игра Путина», опубликованном в номере Le Figaro за 1 апреля, в частности, отмечается: «С самого начала иракского кризиса Россия решила остаться в стороне от борьбы Франции против односторонних действий США, а президент Путин воздержался от того, чтобы поддержать канцлера Шредера в его публичных высказываниях против военной операции в отношении Багдада. И хотя в конечном счете Путин все же не поддержал действия США, тем не менее он сумел избежать ответной гневной реакции американцев, которую испытали на себе лидеры Франции и Германии.
Искусность политики Путина, проявившаяся в ходе нынешнего кризиса, доказывает, что Россия выходит из состояния долгой посткоммунистической летаргии, чтобы занять свое место в мире, в котором наметилось американское преобладание. С самого начала кризиса президент России принимает во внимание тот факт, что образ России в глазах американцев отличается от того имиджа, который имеют за океаном Франция или Германия. Если бы Путин присоединился к франко-немецкому хору скептиков, то он утратил бы большую часть симпатий, которые питают к нему за океаном, и мало что сохранилось бы от той солидной репутации, которую российский президент терпеливо завоевывал в течение периода, прошедшего после его прихода к власти.
Но разногласия между Парижем и Берлином, с одной стороны, и Москвой - с другой, намного глубже. Франция интересуется не только иракской нефтью, а политика немецкого канцлера продиктована не только исключительно результатами опросов общественного мнения. Как для Франции, так и для Германии иракский кризис является удобным поводом для того, чтобы выковать единую для стран Евросоюза политику в сферах безопасности и внешней политики. Это важная задача, реализуя которую, они бросают вызов Америке, и Путин понимает это.
Россия могла бы попытаться использовать в своих интересах разногласия в НАТО, как это случалось в период «холодной войны». Хотя такая политика является анахронизмом, в России многие о ней вспоминают с ностальгией. Другие полагают, что Россия должна была проявить солидарность с Францией и Германия, и тогда, мол, она добилась бы "присоединения" к Европе на более благоприятных условиях, чем ныне существующие. Оба этих предположения иллюзорны.
Сегодня главная проблема России - это┘ сама Россия. Именно в ее жизненных интересах модернизовать экономику, политическую систему и общество в целом. Чтобы достичь всего этого, России нужно, чтобы ее отношения с США были не только стабильными, но и по-настоящему тесными и прочными. При этом Россия нуждается в достаточно здоровой экономической системе, чтобы привлечь американские инвестиции.
Российско-американские отношения опираются на две составляющие: сотрудничество в сфере безопасности и партнерство в энергетической области. Для России установление приоритетных отношений с Америкой имеет первостепенное значение, так как это позволит ей решить многочисленные проблемы в сфере обеспечения безопасности. В частности, позволит вести борьбу с распространением оружия массового уничтожения вблизи ее границ, с международным терроризмом и наркобизнесом, а также с исламским фундаментализмом. Америка и Россия могут стать друг для друга ценными партнерами в достижении общих целей, как это мы видим на примере их сотрудничества в Афганистане и Центральной Азии.
Путин прав, когда говорит, что в мире имеется немало проблем, более важных, чем Ирак, например, роль и полномочия Совета Безопасности ООН. До настоящего времени интерес России к СБ ООН был главным образом мотивирован ее правом вето, которое гарантирует ей политический иммунитет на международной сцене. Это право продолжает оставаться ценным козырем в постдвуполярном мире, в котором уже изменились неписанные правила игры. Для того, чтобы СБ ООН стал эффективным, нужно научиться работать вместе с США, а не против них. В этой сфере Россия должна многие перенять у Великобритании.
Россия имеет в Ираке финансовые и экономические интересы, но до тех пор, пока Саддам останется у власти, эта страна не вернет России долгов. Он сначала согласует нефтяные контракты, а затем откажется от взятых на себя обязательств, в чем недавно смогла убедиться крупнейшая российская нефтяная компания «Лукойл». Если Россия не будет играть какой-либо роли в освобождении Ирака от Саддама, то будущее иракское правительство может не вернуть российские долги и не признать ранее подписанные с Россией контракты. Этот вопрос напрямую будет затрагивать Россию после того, как иракская нефть снова пойдет на мировой рынок, так как Россия зависит от цен на нефть на мировом рынке.
России нужно устанавливать отношения с завтрашними иракскими руководителями, а не поддерживать эти отношения с теми, кто привел Ирак к катастрофе. Сейчас строится не только новая Европа. Просматриваются очертания "нового Запада" от Атлантики до Тихого океана. Россия - европейская страна, но ее интересы не во всем совпадают с интересами ведущих стран Евросоюза. Выгодная формула для модернизации России заключается в том, чтобы она интегрировала свою экономику в европейскую и одновременно развивала партнерство с США в вопросах безопасности. В том, что касается Ирака, то в национальных интересах России сохранить здесь определенное влияние. Единственный путь для достижения этой цели - договориться с Вашингтоном о будущем Ирака».
