Автор, психиатр по профессии, является профессором международных отношений, этики и человеческого поведения в Университете имени Джорджа Вашингтона и старшим научным сотрудником Центра имени Вудро Вильсона
3 апреля 2003 года. Много лет назад, когда Саддам Хуссейн (Saddam Hussein) еще оттачивал свое мастерство убийцы и разбойника, которое впоследствии позволило ему захватить власть в Ираке, он пригласил товарищей по партии Баас (Baath) к себе домой, чтобы показать им свою библиотеку. Товарищи были шокированы при виде множества книг об Иосифе Сталине. Советский диктатор, разъяснил Хусейн, является его героем и ролевой моделью.
Сегодня история Сталина может нас научить многому. Не только тому, что касается характера тоталитарного правления Хусейна, но также и тому, как такой режим, как это ни парадоксально, может порождать в людях истинную преданность, причем такую, благодаря которой некоторые граждане этой страны готовы жертвовать своей жизнью. Эта преданность - не в меньшей степени, чем насилие и страх - возможно, объясняет, почему иракские солдаты готовы идти почти на верную смерть, сражаясь с нашими войсками, которые обладают подавляющим превосходством.
Советский диктатор правил с помощью абсолютного террора. Шутка по поводу сталинских усов могла стать основанием для ареста, заключения в тюрьму и казни. Хотя для ареста и не нужно было каких-либо комментариев. Таким образом, именно непредсказуемость и произвольность составляли суть террора. И именно с помощью своей непредсказуемости и произвольности Сталин уничтожил, по меньшей мере, 10 миллионов своих соотечественников.
Однако когда Сталин умер, советский народ искренне горевал. Каким бы зверем тот ни был, это был их зверь. У них было ощущение, что во второй мировой войне Сталин спас их в годину несчастья; они даже сражались за него.
Хотя при его жестоком правлении жизнь была неясной, его правление таковым не было. Пусть со своим железным кулаком, но он был всегда с ними, что некоторых даже успокаивало: на фотографиях, в статуях, в указах, в радиообращениях. Все, что было хорошего - военные и технические достижения, высокие урожаи, заводы и фабрики, товары народного потребления, рабочие места, национальный дух, защита от врагов и от нужды - давал народу он.
В таком случае не удивительно, что смерть Сталина в 1953 году принесла с собой огромное и искреннее горе.
Советский диссидент Владимир Буковский в своих написанных в 1979 году мемуарах "И возвращается ветер" (в английском переводе "To Build a Castle"- прим. пер.) вспоминает необычную сцену в Москве, когда ему было 10 лет от роду: "Смерть Сталина потрясла нашу жизнь до основания. Занятия практически прекратились, учителя открыто рыдали┘ Один человек рыдающим голосом кричал из окна глазной клиники: "Сталин мертв, а я здесь!" Ссоры и драки во дворе тоже прекратились, и огромные неорганизованные толпы устремились по улицам к Колонному Залу, где лежал в гробу Сталин. Было что-то внушающее благоговение в этой бесконечной, тихой, печальной массе народа┘ Эта громадная процессия продолжалась несколько дней, и тысячи людей погибли в давке┘
В день похорон Сталина завыли заводские гудки, автомобильные клаксоны и сирены локомотивов. Случилось что-то ужасное и непоправимое. Как мы будем теперь жить? Наш отец, на кого ты нас покинул? Люди говорили вполне открыто: "За кого мы теперь будем умирать? За Маленкова? Нет, народ за Маленкова умирать не будет".
Да, люди предпочли бы умереть скорее за Сталина, даже те, кто потерял родственников в сталинских чистках.
Каким бы страшным отцом он им ни был, это был единственный отец, которого они знали. На протяжении всех лет террора, массовой гибели людей и лишений второй мировой войны он был символом власти, верховным защитником, источником всяческой помощи, потому что в его руках была сосредоточена вся власть. Он был их верховным лидером и отцом на протяжении 24 лет.
Хусейн тоже правит Ираком 24 года, кроме того, он является отцом нации. Авторитет Хусейна является тотальным с того момента, как он в 1979 году захватил власть в стране в свои руки. Его имидж, его слова, его присутствие стали частью менталитета каждого иракца.
В Ираке все приходит к народу от Хусейна, не только то, что причиняет боль, но и то, что хорошо и боли не причиняет. Хусейн защищает от врагов и лишений, даже если враги и лишения ниспосланы самим Хусейном. Пищу дает Хусейн. Сама жизнь многим иракцам подарена Хусейном.
Разве стоит удивляться, что некоторые иракцы (возможно, таких много) готовы умереть за него?
Как долго продлится такая сыновняя преданность? В Советском Союзе она сохранялась и после смерти Сталина, даже после того, как Никита Хрущев тремя годами позднее развенчал его культ. Некоторая часть этого почитания вернулась снова. Россияне все еще встречаются в годовщину его смерти, чтобы потосковать о его славном правлении.
То, что придет на смену Хусейну, вероятно, будет существенно отличаться от того, что пришло на смену Сталину в Советском Союзе. Но что важно сейчас, когда наши войска воюют в Ираке, так это то, что значительное число иракцев идентифицируют себя с Хусейном и отождествляют его со своей страной. Это не имеет никакого морального смысла и не поддается никакой логике, но для многих это важно в эмоциональном плане.
Это правда, что большинство шиитов и курдов ненавидят его и не стали бы воевать за него; но другие иракцы стали бы и - воюют. То, что мы полагали, что воевать за него не станет почти никто, оказалось ошибкой. Здесь нас подвело психологическое воображение.
Поражение Хусейна изменит - и, вероятно, быстро - большую часть всего этого, если это поражение будет достаточно полным: если в результате будет покончено со всеми атрибутами его власти, включая людей и институты, которые использовались им, чтобы править страной. Но до этого поражения наши силы будут и дальше сталкиваться с тем, что, по крайней мере, некоторые иракцы будут сражаться за Хусейна - не столько потому, что их к этому принудили, сколько потому, что он является источником жизни, как они ее знают и понимают, какой бы страшной и исковерканной он ее ни сделал.
