В тот момент, когда внимание переключается на вопросы восстановления в Ираке, перед Соединенными Штатами встает во много раз более глубокая проблема: как быть с изменениями в распределении сил внутри Атлантического альянса, которые становятся очевидными в ходе конфликта? Два самых мощных союзника США на европейском континенте, Франция и Германия, агитировали против политики, во имя которой американский президент был готов пожертвовать жизнями американских граждан. Этот раскол поощрил Россию выступить против США решительнее, чем это было за все время после завершения «холодной войны». Данный пример повторяется в споре относительно роли, которую должна играть Организация Объединенных наций в послевоенном Ираке.
Если подобное развитие получит продолжение, то это может привести к дальнейшему выхолащиванию Атлантического альянса, являвшегося полвека основой американской внешней политики. Последствия террористических актов, совершенных 11-го сентября, вынесли под флагом дебатов об «унилатерализме или мультилатерализме» на поверхность ранее скрытую враждебность. Первоначальная солидарность с Америкой пошла на убыль, когда США придали ответу на брошенный им вызов, военную форму, объявив войну терроризму. Ее не стало совсем с разработкой стратегии нанесения превентивных ударов. Необходимость в последней возникла по той причине, что теперь безопасности угрожали неправительственные группировки, которые нельзя было остановить ни угрозами, поскольку им было не нужно оборонять свою территорию, ни дипломатическими средствами.
Даже если допускать, что США в чрезвычайной ситуации, сложившейся после событий 11-го сентября, казались иногда излишне непогрешимыми, смакование, с которым Франция и Германия критиковали союз, имеет под собой глубокие причины. Заявление о решении голосовать в Совете безопасности ООН против США само по себе стало беспримерным. Оно было дополнено активной лоббистской работой этих стран, направленной против американской политики. Тем самым, они проигнорировали полувековую союзническую традицию. Они зашли еще дальше, создав у политических руководителей восточно-европейских стран впечатление, что сотрудничество с США в случае войны с Ираком может осложнить их прием в ЕС. С почти веселым упрямством французский и немецкий министры иностранных дел пригласили встать на их сторону своего коллегу из России, прежнего противника НАТО. В основе этого шага мог лежать свод правил из 17-го столетия кардинала Ришелье (Richelieu), боровшегося с тогдашней потенциальной сверхдержавой, Габсбургами, с помощью ряда сменяющих друг друга коалиций до тех пор, пока Центральная Европа не была раздроблена, а Франция не заняла господствующее положение. Но это происходило до эпохи терроризма и оружия массового уничтожения, во времена, когда у Франции еще имелись ресурсы, чтобы подводить фундамент под свою тактическую недальновидность.
Иракский кризис позволил президенту Жаку Шираку (Jacques Chirac) завоевать в качестве сторонника галльского варианта Европы, по меньшей мере, временно, Германию. Ширак использовал страх Герхарда Шредера (Gerhard Schroeder) перед изоляцией, появившийся в результате раскола в ходе избирательной кампании канцлера, имевшей пацифистскую и антиамериканскую направленность, чтобы вывести Германию на курс, которого избегали все прежние канцлеры Германии. Этот дипломатический переполох вызвал в Европе разделение на государства, пытавшиеся искать свою европейскую идентификацию в конфронтации с Америкой, и на государства, во главе с Англией и Испанией, видевшие в этом инструмент для сотрудничества.
В Москве это привело, по меньшей мере, к временным изменениям. Президент Владимир Путин в начале своего президентства стремился к тому, чтобы вывести Россию после завершения «холодной войны» из состояния коллапса, концентрируя внимание на российской экономике и пытаясь повысить престиж России на остатках ее великодержавного статуса с помощью демонстративных консультаций с США, особенно по вопросам исламского фундаментализма.
Между тем, внешняя гармония не позволила некоторым американцам разглядеть, насколько болезненными были для России утрата статуса сверхдержавы и распад исторической империи. Поскольку у России не было выбора, она, скрепя сердце, пополнила ряды слабых. В этой ситуации германо-французское предложение о едином фронте против США в иракском вопросе сулило новые альтернативы, которые не зависели от доброй воли Америки. Шесть месяцев спустя после того, как три бывшие советские республики были приняты в НАТО в результате ее расширения, министр иностранных дел России смог продемонстрировать своему народу очевидную никчемность НАТО. Вместе со своими французским и немецким коллегами он пошел на шаг, который был объявлен в качестве символа эмансипации от американской политики.
Если тенденция в трансатлантических отношениях будет иметь продолжение, то система международных отношений претерпит принципиальные изменения. Европа расколется на две группы государств, которые будут определять свою позицию, исходя из того, сотрудничают они или нет с Америкой. НАТО станет рупором тех, кто придерживается трансатлантических отношений. ООН, являющаяся традиционно механизмом, с помощью которого демократические государства пытались утверждаться перед лицом агрессии, превратится в форум, где союзники будут на практике реализовывать свои теории относительно того, каким образом можно создать противовес «гипердержаве» США.
Иллюстрацией такой опасности является дискуссия по поводу послевоенного правительства Ирака. В интересах США после этапа восстановления безопасности и поисков оружия массового уничтожения не настаивать на единоличной роли в регионе, находящемся в сердце исламского мира, привлекать к участию в управлении другие страны, в первую очередь партнеров по коалиции, затем все больше другие государства, предусмотреть важную роль для ООН, особенно, что касается ее технических и гуманитарных органов. Но утверждения французского министра иностранных дел, молчаливо поддержанные Берлином, будто американское присутствие в Ираке не легитимно до тех пор, пока оно не будет одобрено в ходе дипломатического процесса, лишь увеличили бы существующие разногласия. Для восстановления Ирака широкая международная база столь же желательна, сколь неумным был бы мультилатерализм как лозунг и ООН как средство изоляции США.
Необходима срочная реанимация атлантических отношений, если стоит цель, чтобы эффективно функционировали международные учреждения, и если мир не хочет возврата к силовой политике, имевшей место в 19-м столетии. Если следовать примеру дипломатии, практиковавшейся до войны, и если не будет найдена общая база, то США будут вынуждены пойти на создание специальных коалиций с ядром НАТО, остающимся верным трансатлантическим отношениям. Это было бы печальным завершением уже полвека существующего партнерства.
Пришло время положить конец дискуссии об унилатерализме. Наши европейские противники должны были бы прекратить поддерживать свои средства массовой информации, представляющие американскую администрацию в образе Рэмбо, темной фигуры, стремящейся к войне, а США - как институциональное препятствие на пути к целям Европы. Вместо этого США надо показывать как партнера в достижении общих целей. Америка должна закрыть брешь между разработанной на президентском уровне общей философией и своими дипломатическими планами краткосрочного характера. Давно назрела дискуссия о принципах, признающих необходимость принятия в известных условиях превентивных мер, не передавая полномочия для самостоятельного их определения отдельно взятым государствам.
Для реализации этих задач необходима база, выходящая за рамки атлантического региона. Германо-французско-российская ось будет, видимо, недолговечной. Россия, как только искушения иракского кризиса окажутся в прошлом, будет рассматривать их как исключение, а российско-американское сотрудничество - в качестве важнейшего сохраняющегося интереса. Тут главный вызов заключается в том, чтобы развивать систематический диалог по темам глобального характера.
Страна, меньше всего изменившая свою политику под влиянием иракского кризиса, это Китайская народная республика. Не доведенные до конца процессы реформирования и смена руководства заставили Китай на долгий период делать ставку на мир. Таким образом, страна, которую многие рассматривали в начале деятельности администрации Буша в качестве стратегического противника, накопила потенциал, чтобы стать конструктивным, долгосрочным партнером. Это найдет особое подтверждение, если Китай и США найдут единую позицию относительно многостороннего подхода к проблеме ядерного оружия в Корее и если удастся избежать ошибочных выводов, касающихся Тайваня.
Огромное значение американской военной силы в международных вопросах в обозримом времени будет оставаться фактом, который не сможет изменить и различная тактика союзников. Но Америка может постараться перевести свое господствующее положение в попечительство в деле достижения международного консенсуса. Если европейские союзники ответят США в том же духе, можно будет предотвратить превращение дискуссии об унилатерализме и мультилатерализме в самореализующееся пророчество.
