Афины: Революция 1989 года после подписания договоров ЕС представителями десяти восточно-европейских государств достигла своей цели. 14 лет спустя после свержения по всему миру коммунистических диктатур, Европа окончательно закрепляет свой новый стабильный порядок. Он не является совершенным: споры вызывает почти все: квоты на власть, национальные интересы и отношение к Америке. Неясно также, насколько дееспособным будет ЕС при наличии в нем 25 членов. Но эта Европа с демократией, правовыми государствами и отстаиванием интересов мирными средствами для планеты лучше, чем раскол, поддерживаемый ядерным оружием, существовавший до падения стены.
Багдад: Диктатура Саддама (Saddam) повержена, но необузданной радости по этому поводу, как это было при открытии границ Венгрии, во время бархатной революции в Праге или в связи с концом Чаушеску (Ceausescus), немного. И в этом заключается такой же шанс для арабского мира и мирного Ближнего Востока, каким он был подарен в 1989 году Европе. В то же время ситуация, конечно, выглядит совсем иначе. Ирак не может с гордостью взирать на свое относительно бескровное освобождение. Перемены были навязаны войной, которую не приемлет половина планеты. Последует ли вслед за этим для страны и региона прорыв - неясно. И тем более неясно, приведет ли эта война к появлению лучшего строя или к хаосу. В арабском мире нет демократической предыстории, нет почти никаких задатков для создания гражданского общества. Америка теперь оказывает давление на Сирию. Следует ли опасаться, что развитие событий выйдет из-под контроля?
Опасения за стабильность были, в свое время, и в Европе, пока они не исчезли в связи с тем, что все закончилось хорошо. Опасения по поводу того, что может вторгнуться Москва; опасения по поводу того, что произойдет дестабилизация в результате распада привычных структур, страхи перед агрессивным национализмом. Желание изменений и стремление к стабильности находятся в противоречии. Тот, кто постоянно боится изменений, тот не сможет повернуть ситуацию к лучшему, будет способствовать тому, что стабильность снизойдет до ситуации застоя. Тот, кто добивается изменений, не учитывая возможные риски, может принести беду всем региону. Протест польской «Солидарности» считался в 1981 году помехой для налаживания внутригерманского диалога, а в 1989 году - ключом к освобождению всей Центральной Европы. В 90-е годы на Балканах в духе неверно понимаемой стабильности пытались сохранять целостность Югославии, которой уже давно не существовало. Сотни тысяч жертв войны заплатили за это горькую цену. Наоборот, в 1991 году шииты и курды в Ираке пострадали за оптимизм Америки относительно возможности изменений и за ее призыв к мятежу.
Для того, чтобы у Европы появился новый порядок, потребовалось стечение многих счастливых обстоятельств: мирное выхолащивание диктатуры в результате проведения восточной политики и деятельности ОБСЕ; мощное давление извне, требовавшее изменений в связи с гонкой вооружений, которая поставила восточный блок на колени в экономическом плане; стабилизация обстановки в переломный период путем оказания экономической помощи и помощи в проведении реформ.
Пример для арабского мира? Не в том смысле, чтобы пойти тем же путем: демократия и правовое государство по западному образцу - там это цель не ближняя. Хватило бы уже того, чтобы было поменьше диктатуры, немного больше свободы и открытости. Но и в этом случае встает вопрос о стабильности и прорыве. Слишком долгое время Запад и, в том числе, Америка, добивался стабилизации авторитарных режимов и препятствовал необходимым переменам. Со свержением Саддама начался перелом также и в рабских странах. Америка и Европа должны вместе указать им направление. Не с помощью силы, но оказывая давление. Если увлеченные до безумия стабильностью европейцы будут больше верить в динамику изменений, а США извлекут урок из европейской сдержанности в послевоенном восстановлении, то арабский мир мог бы найти еще удовольствие в последующих преобразованиях.
